Панкратов А.Г. Комплекс защитного снаряжения из захоронения кочевника возле с. Бурты. Технологические аспекты и временной период бытования
Панкратов А.Г. Комплекс защитного снаряжения из захоронения кочевника возле с. Бурты. Технологические аспекты и временной период бытования // Война и оружие. Новые исследования и материалы. Труды Девятой Международной научно-практической конференции 15–17 мая 2019 года. Часть II. СПб., 2019. С. 219-235.
Захоронение кочевника из с. Бурты или «Набор вооружения конного воина-лучника XII–XIII в.в.» (ВИМАИВиВС 1ООФ 106/114) является памятником общемирового значения. Реставрация предметов комплекса, их консервация, сохранение и, наконец, возвращение в постоянную экспозицию ВИМАИВиВС — важнейшие мероприятия из области сохранения культурного наследия и археологических памятников. Уникальность данного захоронения обусловлена полным комплектом наступательного и защитного вооружения, который использовался в позднем средневековье воинскими контингентами южнорусских степей.
В настоящий момент для возвращения предметов комплекса в экспозицию обозначен ряд мероприятий:
– учет и сохранение предметов, входящих в комплекс;
– современная атрибуция наступательного и защитного вооружения, а также снаряжения всадника и коня;
– реставрация, консервация и реконструкция комплекса;
– создание экспозиционного стенда, где предметы комплекса были бы расположены максимально представительно.
Захоронение было открыто Н.Е. Бранденбургом в 1891 г. в курганной насыпи № 106 (261) возле с. Бурты на берегу пересохшей р. Сухой Саглык бывшего Каневского уезда Киевской губернии и первоначально было связано исследователем с печенегами1. Таким образом, снаряжение из данного захоронения было отнесено к периоду X–XI вв., что соответственно было отражено
-219-
в научно-инвентарной карточке, сопровождающей экспозицию долгие годы.
Много позже, в работе 1959 г. А.Н. Кирпичников по-другому атрибутировал комплекс, связав его с тюркоязычными кочевниками — «черными клобуками», чье снаряжение, в свою очередь, находил единообразным с древнерусской оружейной паноплией. Комплекс снаряжения был наименован им как принадлежности «конного лучника».
Датировку Н.Е. Бранденбурга А.Н. Кирпичников не поддержал, выдвинув ряд положений, относящих захоронение к периоду XII–XIII вв.2
В 2008 г. К.А. Ж уков в своей статье отнес захоронение к середине — второй половине XIII в.3
В статье Т.М. Потемкиной и Ю.А. Кулешова (2010), посвященной обряду захоронения с оружием средневековых номадов, временные рамки существования комплекса из с. Бурты вновь подверглись уточнению. По мнению авторов, комплекс относится к XIV в.4
Таким образом, материал данного захоронения однозначно требует современного исследования: более подробной атрибуции вещей и уточнения датировки комплекса.
В настоящее время в состав комплекса входят следующие предметы разной степени сохранности:
– шлем с отделенным навершием и частями кольчужной бармицы;
– части кольчуги с присоединившимися остатками ткани в некоторых местах;
– сабля с фрагментами деревянных ножен и обоймиц;
– наконечник копья;
– железные гвозди-костыли, соединявшие бревна гроба;
– железное стремя;
– кольчатые удила;
– пряжка от ремня;
– наконечник стрелы-срезня, располагавшийся в экспозиции на груди захороненного воина;
– калачевидное кресало;
– два предмета, изготовленных из кости, которые, вероятно, относятся к принадлежностям лука и его системе подвеса к поясу.
Необходимо упомянуть предметы комплекса, не сохранившиеся до настоящего времени в экспозиции ВИМАИВиВС. Это бронзовый цилиндрический котел, помещенный в ногах захороненного5,
-220-
тонкостенный, с железной дужкой6, положенный возле стенки гроба, и небольшой кожаный мешочек, располагавшийся на груди покойного. Следуя устному сообщению от Ю.Ю. Петрова, в свое время являвшегося сотрудником музея, которое в настоящее время подтвердить или опровергнуть невозможно, мешочек содержал металлический предмет c нанесенными на нем сурами из Корана7. Мешочек можно наблюдать на фотографии, сделанной в экспозиции в 1959 г.8 Какое-то отношение к данному предмету может иметь упомянутый в «Путеводителе по СПб артиллерийскому музею» 1902 г. Н.Е. Бранденбурга «…маленький плоский гвоздь на груди скелета…».
Кроме всего прочего, в 1912 г. в Артиллерийском музее экспонировался остов лошади, сопровождавший захоронение воина, впоследствии переданный в Государственный Эрмитаж9.
Одними из наиболее ярких вещей, вызывающих безусловный интерес, являются предметы вооружения.
Остановимся подробнее на конструкции, атрибуции и датировке вещей комплекса, являющихся принадлежностью доспеха.
1. Шлем
Шлем был найден поставленным у головы захороненного воина, на корпусе зафиксированы остатки кольчужной защиты шеи (бармицы).
Шлем относится к высоким «сферо-коническим», тип II Б, по классификации А.Н. Кирпичникова10. При виде сверху он представляет из себя овал, расстояние от лицевой части до затылочной части 24,4 см, поперечный размер 17 см11, высота шлема 20 см (ил. 1). Он снабжен окологлазными вырезами и, по всей видимости, дополнялся бармицей распашного типа. Окологлазные вырезы имели полукаплевидную форму, их высота составляла не более 10 мм, ширина — 30 мм. Аутентичность размеров шлема и его форма вызывают ряд вопросов. Безусловно, наголовье могло быть сплющено массами земли или, возможно, повреждено перед помещением в могилу. Это предположение подтверждает состояние шлема: лицевая часть имеет две значительные трещины, образовывающие расколотую область, вследствие этого часть, относящаяся к лицевой, утратила симметричные плавные очертания, при взгляде сверху она слегка развернута. На высоте 11 см от края шлема,
-221-
Ил. 1. Шлем из захоронения возле с. Бурты до реставрации: 1 — вид спереди; 2 — вид сверху; 3, 4 — профиль шлема
при осмотре с левой стороны, располагается «линия перегиба» — область, сформированная при его изготовлении. Данный излом на корпусе шлема является следствием технологической операции, связанной с приданием конической заготовке сферо-конической формы. На графической реконструкции, представленной А.Н. Кирпичниковым12, тулья шлема несколько расширяется книзу и имеет практически прямые, проработанные стенки.
-222-
Вместе с тем при осмотре артефакта заметно, что стенки шлема имеют слабое радиусное закругление, что обусловлено способом их конечной доработки после формирования «линии перегиба» — чеканкой изнутри. В данном случае стоит обратиться к образцу шлема, найденного, предположительно, на территории Украины, хранящегося в отделе «Арсенал» Государственного Эрмитажа13 (инвентарный номер 30-6496). При взгляде в фас стенки шлема из Государственного Эрмитажа практически прямые и имеют незначительное расширение книзу. Таким образом, на примере геометрии корпуса шлема из с. Бурты мы наблюдаем типовую конструкцию с выразительно проработанными, практически прямыми стенками при наблюдении в фас. При осмотре в профиль видно значительное расширение стенок шлема книзу, что находит аналогию в наголовьях из Государственного Эрмитажа и шлема из местечка Таганча14. Данная конфигурация корпуса традиционна, и, небезосновательно, данный шлем образует один тип с вышеуказанными наголовьями. За последние десятилетия подтип 2Б значительно пополнился новыми находками, среди которых можно отметить шлем из Убинского могильника15, с. Куйбышево16 и позднекочевнического погребения «Хавалы-4»17. Последний, правда, соотнесен исследователями в составе комплекса с рубежом XII–XIII вв., что вызывает сомнение, если принять во внимание версию об одношовной конструкции этого шлема. Необходимо отметить, что значительный продольный размер наголовья из с. Бурты — около 24 см — идентичен размерам других средств защиты головы периода XIV–XV вв. Так, например, значительным продольным размером обладает шлем из воинского клада, найденного возле Торжка18.
На время осмотра наголовье из с. Бурты находилось в стадии подготовки к реставрационным работам. Повреждения артефакта весьма значительные — c правой стороны от него отколот большой фрагмент. Монолит бармицы, присоединившийся со временем к корпусу шлема, сохранился лишь частично. Небольшой фрагмент, длиною 15 см, присутствует на правой стороне. На тыльной стороне шлема также присутствует небольшой фрагмент бармицы. В левой части наголовья зафиксирована трещина значительной длины. Она берет начало в левом вырезе для глаз и проходит через весь купол шлема. С левой стороны в средней части купола также можно наблюдать остатки присоединившихся древесных волокон и кожи.
-223-
Ил. 2. Шлем из захоронения возле с. Бурты: 1 — затылочная часть; 2 — вид изнутри
Учитывая минерализацию и различные наслоения, можно высказаться о толщине стенок шлема. Например, в месте отколовшейся части с правой стороны корпуса шлема в настоящее время толщина составляет 2,2 мм. В отверстии наверху, образовавшемся после отлома навершия, толщина стенок (в самом тонком месте) с окислами и наслоениями более 3 мм. Такая значительная толщина видится нам не результатом работы окисла, а следствием двойной толщины металла в данном месте, что обусловлено накладным навершием.
В затылочной части шлема фиксируются три выпячивания, расположенные достаточно симметрично. Представляется вероятным связать их с шляпками заклепок, удерживающими какую-то изнутри встроенную систему шлема, например, амортизирующий подвес (ил. 2). Изнутри два из них имеют хорошо различимые круглые шайбы, диаметром около 10 мм. Наличие на шлеме назальной пластины, предложенной в реконструкции 1959 г.19, в дальнейшем утраченной, сомнительно. Следует сразу исключить версию накладного наносника, аналогичного установленному на шлеме из Таганчи20. Следы от установки подобного приспособления были бы слишком заметны — это отверстия и заклепки в месте его соединения с корпусом шлема.
-224-
Таким образом, следует обратиться к сфероконическому шлему из Государственного Эрмитажа, предположительно обнаруженному на территории Украины. Несмотря на то, что шлем из Государственного Эрмитажа снабжен защитной лицевой пластиной, выполненной «зацело»21, доказать наличие данной принадлежности на шлеме из с. Бурты невозможно, как, в сущности, и аргументировано полностью опровергнуть ее наличие. В шлеме из Государственного Эрмитажа область соединения наносника с куполом шлема имеет значительное утолщение (до 3 мм), что можно однозначно объяснить как присоединение данного элемента при помощи кузнечной сварки22. Значительная толщина минерализировавшегося края редуцированного наносника шлема из Буртов не позволяет сделать какие-либо достоверные выводы. Однако прямой срез нижнего края шлема между окологлазными вырезами позволяет нам присоединиться к версии о первоначальном отсутствии наносья.
Вследствие многочисленных наслоений и работы окислов невозможно достоверно высказаться о конструкции наголовья, но можно предположить, что она была одношовной. В куполе шлема с левой стороны фиксируется четкое длинное углубление. При осмотре шлема изнутри примерно на этом месте обнаружено расслоение металла. Это наблюдение позволяет предположить, что наголовье было свернуто из листа металла, имевшего первоначальную форму сектора круга, далее выкованную в сфероконическую фигуру, соединенную клепкой «впотай» или пайкой, с единственным обработанным швом, располагающимся на указанной стороне. Также нельзя совершенно исключать двучастную клепаную конструкцию шлема, подобно шлему из Государственного Эрмитажа23. Для строго обоснованной реконструкции шлема необходимо рентгенологическое исследование.
Навершие шлема
Навершие шлема в экспозиции длительное время экспонировалось отдельно: на фотографии 1959 г. оно отсутствует. Следуя прориси из архива Н.Е. Бранденбурга, первоначально шлем был открыт с навершием, соединенным с корпусом (ил. 3). Верхняя часть шлема была отломана, вероятно, много позже стадии извлечения боевого наголовья из захоронения. Среди известных данных, на время осмотра А.Н. Кирпичниковым, шлем представлен
-225-
Ил. 3. Навершие шлема
уже без навершия24. Оно представляет собою небольшой полый железный конус, свернутый из тонкого листа железа, в нижней части имеющий слегка вогнутую, «седловидную» форму. Подобная конструкция первоначально известна по серии традиционных евразийских шлемов, где оно еще изготовлено несколько другим способом25. Обращаясь к репрезентативному ряду боевых наголовий, можно проследить на многочисленных примерах, что устанавливались похожие навершия и в более позднее время. Высота конуса навершия, до самого длинного края слома — 86 мм. Основание имеет также овальную форму, имеющую размеры образующих осей 50 и 45 мм, диаметр трубочки навершия в верхней части– 11,5 мм. Верхнее отверстие закрыто неустановимым при визуальном осмотре способом, возможно, оно затянуто ржавчиной. В данном отверстии могло монтироваться султаноподобное украшение, или изнутри завязывались кожаные ленточки — традиционное украшение евразийского шлема, известное с II в. н. э.26 На конус, на расстоянии 17 мм от верхней части, вероятно, напаяна металлическая пластинка, обнимающая навершие, предназначенная для удобства снимания-надевания боевого наголовья, образующая замкнутый «поясок». Диаметр навершия в области «пояска» — 24 мм. Ширина пояска — 14 мм. В нижней части поясок имеет рельефный валикообразный выступ диаметром около 1,5 мм. Толщина пластинки пояска 2 мм (ил. 4). Подобные «пояски» встречаются на ряде находок боевых наголовий и отдельных наверший в кочевнических захоронениях и на древнерусских территориях. Так, например, полоса, снабженная насечками («рубашкой»), присутствует на шлеме из Городца27 (ил. 5.1), полосками, необходимыми для удержания, снабжены шлемы из Мстиславля28 (ил. 5.2, 5.3). Упоминаемый уже шлем из кочевнического захоронения Хавалы-429 (ил. 5.4) также имеет на навершии подобное приспособление. Подобный поясок значительной толщины присутствует на отдельно найденном навершии из Княжей
-226-
Ил. 4. Прорись шлема из погребения возле с. Бурты. Архив Н.Е. Бранденбурга
Горы (ил. 5.5). Также необходимо отметить цилиндрический элемент на верхушке шлема, предположительно найденного на территории Украины (ил. 5.6)30. Иные вариации данной боевой принадлежности достигают конфигурации, имеющей в стародавней оружейной терминологии название «яблочко»31. Так, например, «яблочко» сглаженной биконической формы присутствует на известном наголовье из Таганчи, располагаясь в основании мощного длинного стержня, венчающего конструкцию навершия32 (ил. 5.7). «Пояски» на деталях наверший представляют собой, по-видимому, финальную стадию эволюции наверший типа «яблочко», предназначенных для удержания шлема, что наглядно демонстрирует серия позднесредневековых шлемов, найденных в Москве на территории Ипатьевского переулка33.
Нижний край навершия шлема из с. Бурты обломан. Обычно подобное навершие снабжалось набором вырезов, образующих минимальный декор, — «лапками» для приклепывания к корпусу шлема заклепками или украшалось волнообразными декоративными вырезами. На артефакте из с. Бурты пока не обнаружены подобные элементы. Достоверно не выявлено их следов
-227-
Ил. 5. Навершия с приспособлениями для удобства сниманиянадевания шлема: полосами-«рубашками» и «яблочками»: 5.1 — Городец; 5.2, 5.3 — Мстиславль; 5.4 — Хавалы-4; 5.5 — Княжья Гора; 5.6 — Украина(?); 5. 7 — Таганча
Ил. 6. Предполагаемая заклепка на подвершии шлема
и на корпусе шлема. Скорее всего, они присутствовали, а невозможность их обнаружить визуально связана с уровнем сохранности предмета. На одной из сторон шлема сохранилась заклепка, вполне приспособленная для удержания подобного накладного навершия, если данный элемент — не вспучивание окисла. Предполагаемая заклепка находится на краю подвершия шлема, располагаясь от верхнего края на расстоянии 1 см (ил. 6).
В реконструкции шлема, предложенной А.Н. Кирпичниковым, можно наблюдать длинный стержень, утвержденный в отверстии
-228-
Ил. 7. Реконструкция способа присоединения бармицы к шлему
конуса навершия. Однако, по нашему мнению, в шлеме из с. Бурты данная принадлежность отсутствовала. Не обнаружен ни сам стержень, ни остатки его крепления внутри навершия.
Бармица
Фрагменты, сохранившиеся в нашем распоряжении, позволяют следующим образом высказаться относительно конструкции бармицы. Она, по всей видимости, распахивалась спереди, возможно, застегивалась под подбородком. Комки окисленного кольчужного полотна, завернутого внутрь наголовья, также говорят, что, скорее всего, бармица была распашной. Можно не сомневаться, что система, обеспечивавшая удержание кольчатой защиты на корпусе шлема, представляла собой ряд цилиндрических втулок, через которые протягивался несущий железный прут. Количество втулок в настоящее время установить невозможно. Обычно на хорошо сохранившихся шлемах их от 5 до 9 шт. Они представляют собой узкие полоски металла 3–4 мм шириной, свернутые в полые цилиндрики с ножкой, разведенные и расклепанные внутри корпуса шлема. Низ шлема из с. Бурты, по всей видимости, был обернут кожаной полосой, завернутой внутрь шлема через край и выходящей наружу под прут, удерживающий бармицу (ил. 7). Очевидно, данная полоса крепилась через отверстия, сквозь которые были выпущены упомянутые втулки, и предназначалась для сохранности полотна бармицы, предохраняя поверхность шлема от повреждения подвижными кольчужными кольцами. Эта полоса органического происхождения достаточно хорошо различима снаружи и внутри шлема (ил. 8). Внутренняя поверхность шлема также несет следы присутствия органики34. Возможно, мы имеем дело с остатками подшлемного головного убора или упомянутого выше подвеса.
-229-
Ил. 8. Остатки полосы органического происхождения на фрагменте венца шлема. Вид изнутри
Для исследования были доступны выпавшие из монолита единичные кольца бармицы. Они выполнены из круглой проволоки диаметром 1,5–2 мм. Диаметр самого кольца составляет примерно 13 мм (ил. 9).
На территории древнерусских княжеств наблюдается процесс изменения конструкции боевых наголовий. В XIII в. идет вытеснение четырехчастных конструкций и смена их на трехчастные35. Шлем из с. Бурты явно не относится ни к четырехчастным, ни к трехчастным защитным системам, поэтому следует абсолютно исключить датирование данного наголовья XII в. Наличие таких элементов, как навершия с «пояском», выполненного иным способом, чем на раннесредневековых евразийских наголовьях, редуцированный наносник, значительный продольный размер шлема и двухчастевая или одношовная конструкция говорят о принадлежности шлема к периоду не ранее конца XIII — начала XIV в. В современной литературе уже был предложен временной отрезок, на протяжении которого использовались боевые наголовья данной группы: 1340-е гг. — конец XIV в.36. Технологический анализ отдельных элементов показывает, что вторая половина XIV в. — наиболее вероятное время бытования подобного шлема.
-230-
Ил. 9. Единичное кольцо бармицы: 1 — фотография; 2 — графическая реконструкция
Нательная броня
Защита корпуса представлена в захоронении кольчугой. Достоверно представить крой данного экземпляра защитной одежды не представляется возможным. Кольчуга, судя по собранным сохранившимся фрагментам, имела вид короткорукавной рубашки. В экспозиции, смонтированной в 60-е гг. прошлого века, части кольчуги пришиты к матерчатой обтяжке проволочного каркаса, имитирующей тело захороненного воина, тонкой проволокой. Длина брони была не менее 60 см. Доспех имел воротник высотою около 7 см. Рукава, очевидно, достигали длины локтя. Обхват в поясе, судя по параметрам экспонируемого каркаса, составлял около 100 см. Кольчужное полотно можно соотнести с так называемой «байданой», оно составлено из крупных плоских колец, соединенных четыре в одно. Основные кольца брони имеют диаметр 16–17 мм, толщину 1,5–2 мм. Такая толщина, безусловно, результат воздействия окисла. Мною были изучены кольца, наиболее хорошо сохранившиеся в самом низу монолита, вероятно, образованного остатками одежды. Наименее минерализированными оказались кольца «байданы» от «спинной» части доспеха, обращенной
-231-
Ил. 10. Кольчуга: 1 — фотография фрагмента брони; 2 — графическая реконструкция основных типов колец брони
к земле. Удивительно, но некоторых колец практически не коснулось время, сохранив предметы в первозданном виде. Толщина одного такого кольца едва ли достигает 1 мм, внешний диаметр 17 мм (ил. 10), тогда как состояние колец в минерализированном состоянии иногда достигает толщины 2,2 мм. Рукава брони выполнены из колец несколько меньшего размера, их внешний диаметр составляет 14 мм, толщина под воздействием времени — около 2 мм (ил. 11). По уже устоявшемуся мнению в отечественной историографии небольшие плоские «панцирные» кольца известны в арсенале Руси, и как можно предположить, всего евразийского пространства, около 1200 г. В более позднее время популярность подобного кольчатого доспеха возрастает37.
Следы ткани на фрагментах кольчуги могут свидетельствовать о том, что перед нами части своеобразного доспеха — кольчуги, вшитой в кафтан, снабженный амортизирующей прокладкой из шерсти или хлопка, так называемый «казакин»38. Некоторое количество мелких фрагментов ткани было собрано на груди погребенного39. Стоит обратить внимание на значительный диаметр колец, а также технику их производства, явно связанную с рубкой листа специальными высечками.
В данной статье не было рассмотрено наступательное вооружение и прочие вещи комплекса, что мы постараемся сделать в следующей публикации. Однако можно сделать предварительное заключение, что сабля и ее гарнитура ножен относится к периоду XIII–XIV вв., калачевидное кресало использовалось на
-232-
Ил. 11. Плетение рукава брони
протяжении XIV в., а наконечник копья с длинным пером четырехгранного сечения и широкой расширяющейся втулкой в классификации А.Н. Кирпичникова, посвященной оружию IX–XIII вв., имеет предельно позднюю датировку — XIII в.40
Таким образом, комплекс вооружения кочевника из с. Бурты представляет большой интерес для изучения особенностей евразийского вооружения и обладает значительным потенциалом для дальнейших исследований. Использоваться данный комплекс вооружения, на наш взгляд, мог на протяжении всего XIV в., однако особенности защитного снаряжения позволяют сместить датировку к середине — второй половине XIV в. В заключение можно отметить, что наименование «конный лучник» является не совсем верным. Воин, снабженный всеми видами статусного наступательного вооружения — копьем, дорогостоящей саблей, а уже во вторую очередь луком и его принадлежностями, защищенный полным доспехом: кольчугой и шлемом, — является, скорее, тяжеловооруженным копейщиком, представителем военной элиты золотоордынского государства, захороненным на территории Южной Киевщины.
1 Н.Е. Бранденбург. Какому племени могут быть приписаны те из языческих могил Киевской губернии, в которых вместе с покойниками погребены остовы убитых лошадей // Труды Рижского археологического съезда. 1902 г. С. 9.
-233-
2 Кирпичников А.Н. Погребение воина XII–XIII вв. из Южной Киевщины // Сборник исследований и материалов Артиллерийского Исторического Музея. Вып. IV. Л., 1959. С. 222.
3 Жуков К.А. Русские сфероконические шлемы развитого средневековья // Воин. № 18. 2009. С. 22.
4 Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А. Погребения восточноевропейских средневековых номадов с защитным вооружением: этнокультурный и социальный аспекты // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 8. Золотоордынское время. Донецк: Изд-во ДонНУ, 2010. С. 274.
5 Н.Е. Бранденбург. Путеводитель по СПб артиллерийскому музею. Ч. 1. Отдел доисторический. СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1902. С. 55.
6 Кирпичников А.Н. Погребение воина XII–XIII вв. из Южной Киевщины. (По материалам экспозиции АИМ) // Сборник исследований и материалов Артиллерийского Исторического Музея. Вып. IV. Л., 1959. С. 222.
7 В настоящее время ведется поиск данного предмета в фондах ВИМАИВиВС.
8 Кирпичников А.Н. Погребение воина XII–XIII вв. из Южной Киевщины. С. 221. Рис. 11.
9 Струков Д.П. Путеводитель по Артиллерийскому историческому музею. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1912. С. 129.
10 Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Доспех, комплекс боевых средств IX–XIII вв. Вып. 3. Л.: Наука, 1971. С. 24.
11 В описи экспоната основного фонда ВИМАИВиВС 1ООФ 106/114 «Набор вооружения конного воина-лучника XII–XIII вв.» в 1967 г. Л.К. Маковской указаны несколько иные размеры: «длина» корпуса — 20 см, «ширина» — 25 х 20 см. Вероятно, она определила «ширину» шлема, опираясь на остатки бармицы, располагавшейся на внешнем пруте-держателе. Эти же размеры приводит А.Н. Кирпичников.
12 Кирпичников А.Н. Погребение воина XII–XIII вв. из Южной Киевщины. С. 220. Рис. 1,1.
13 Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие… С. 115. Таблица XIII. Рис. 1.
14 Gawrysiak-Leszczynska W., Musianowicz K. Kurhan z Tahanczy // Archeologia polski. 2002. T. 47. P. 289–292, ryc. 1–3.
15 Схатум Р.Б. Шлемы из Убинского могильника // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 5. Краснодар, 2005. С. 334–342.
16 Кравченко Э.Е. Погребение знатного воина на реке Калке // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 3. Половецко-золотоордынское время. Донецк, 2003. С. 123–131.
17 Прокофьев Р.В., Трубников В.В. Позднекочевническое погребение у Ростова-на-Дону // Военная археология: сборник материалов семинара при Государственном Историческом музее. Вып. 1. М., 2008. С. 135–141.
18 Жуков К.А. К истории шатровидных шлемов на Руси XIII–XV вв. // Куликово Поле и Юго-Восточная Русь в XII–XIV вв. Тула, 2005. С. 230. Рис. 3–3.
19 Кирпичников А.Н. Погребение воина XII–XIII вв. из Южной Киевщины. С. 220. Рис. 1,1.
20 Необходимо отметить, что накладная фигурная пластина наносника на шлеме из Таганчи установлена поверх еще одного наносника, присоединенного кузнечной сваркой.
21 Жуков К.А. Русские сфероконические шлемы развитого средневековья. С. 21.
22 Там же. С. 22.
-234-
23 Жуков К.А. Русские сфероконические шлемы развитого средневековья. С. 21.
24 Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие… С. 115. Таблица XIII. Рис. 2.
25 Кирпичников А.Н. Раннесредневековые золоченые шлемы. Новые находки и наблюдения. СПб.: Вести, 2009. С. 64. Рис. 47.
26 Р. Робинсон. Доспехи народов Востока. М.: Центрполиграф, 2006. С. 29.
27 Жуков К.А. К истории шатровидных шлемов на Руси XIII–XV вв. С. 233. Рис. 7.1.
28 Бохан Ю.Н. Шеломы «русского» типа из Мстиславля // Военная археология: сборник материалов семинара при Государственном Историческом музее. Вып. 1. М., 2008. С. 129. Рис. 1.1, 1.2; С. 130. Рис. 3.
29 Прокофьев Р.В., Трубников В.В. Позднекочевническое погребение у Ростова-на-Дону // Военная археология: сборник материалов семинара при Государственном Историческом музее. Вып. 1. М., 2008. С. 141. Рис. 2.
30 Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие… С. 115. Таблица XIII, 1.
31 П. Фон-Винклер. Оружие. Руководство к истории, описанию и изображению оружия с древнейших времен до начала XIX века. М.: Софт-Мастер, 1992. С. 277.
32 Gawrysiak-Leszczynska W., Musianowicz K. Kurhan z Tahanczy. P. 287–340.
33 Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII–XV вв. Л.: Наука, 1976. С. 112. Табл. XII.
34 Предположение высказано после визуального осмотра шлема. Cпециальные исследования не проводились.
35 Панкратов А.Г. Шлем в отечественном комплексе вооружения // История военного костюма: от древнего мира до наших дней. Материалы Международной военно-исторической конференции. СПб.: СПбГУПТД, 2016. С. 74.
36 Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А. Погребения восточноевропейских средневековых номадов с защитным вооружением. С. 274.
37 Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие… С. 14.
38 Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А. Погребения восточноевропейских средневековых номадов с защитным вооружением. С. 274.
39 Более подробно о составе тканей см.: Кобякова В.И., Сапрыкина Н.Н. Исследование материалов предметов из набора вооружения конного воина-лучника XII–XIII вв. из собрания Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи // Консервация, реставрация и экспонирование памятников военной истории. Материалы секции «Сохранение, реставрация и экспонирование памятников военной истории» Восьмой международной научно-практической конференции «Война и оружие. Новые исследования и материалы», 17–19 мая 2017 г. Вып. 13. СПб.: ВИМАИВиВС, 2018. С. 185–200.
40 А.Н. Кирпичников отмечает «абсолютное сходство домонгольских пик с образцами XVII в.» (Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие… С. 15). Однако в типологии О.В. Двуреченского наконечники копий квадратного и ромбовидного сечения с сильно расширяющейся втулкой относятся к типу 1б и «наибольшее распространение получают во второй половине XVI — середине XVII века..» (Двуреченский О.В. Холодное оружие Московского государства XV–XVII веков. Тула, 2015. С. 73, 77–80. Рис. 22–25, С. 81). Таким образом, есть все основания полагать, что данный наконечник принадлежит более позднему периоду, чем домонгольский.
-235-