Восточная керамика

[Timurid]

Материалы по керамике опубликованные у нас на сайте

Ю.Ф. Буряков Мастерская торевта XIV в. в Самарканде // Древний и средневековый город восточного Мавераннахра; АН УзССР, Ин-т археологии. - Ташкент: изд-во "Фан", 1990.
http://www.kitabhona.org.ua/byt_hozutvar/buryakov.html

Д. Вархотова. Художественная керамика XV—начала XVI века из Ташкента // ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ В УЗБЕКИСТАНЕ. Вып. № 8-9. Ташкент, 1969.
http://www.kitabhona.org.ua/byt_hozutva ... tashk.html

Е. Атагаррыев Кашинная керамика Шехр-Ислама // Советская археология, 2/1969.
http://www.kitabhona.org.ua/byt_hozutva ... keram.html

И. Ахраров. Новые археологические материалы с городища Ахсикет XIV—XVI веков // ОбЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ В УЗБЕКИСТАНЕ, вып. № 8-9. Ташкент, 1969.
http://www.kitabhona.org.ua/byt_hozutvar/ahsiket.html

С. Б. Лунина. Новые сборы тимуридской керамики в южном Туркменистане // ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ В УЗБЕКИСТАНЕ. Вып. №8-9. Ташкент, 1969.
http://www.kitabhona.org.ua/byt_hozutva ... estan.html

[Timurid]

Также см. статьи:
Советская археология - http://www.archaeolog.ru/index.php?id=259
А. С. Воскресенский (Москва). Полихромные майолики золотоордынского Поволжья.// Советская археология, 1967 г., № 2.
Н. М. Булатов (Москва). Классификация кашинной поливной керамики золотоордынских городов. // Советская археология, 1968 г., № 4.
Н. С. Гражданкина, Э. В. Ртвеладзе (Ташкент). Влияние Хорезма на керамическое производство золотоордынского города Маджара. // Советская археология, 1971 г., № 1.
С. Е. Михальченко. Систематизация массовой неполивной керамики золотоордынских городов Поволжья. // Советская археология. № 3, 1973 г. стр. 118
Л. Л. Галкин (Москва). Керамические горны золотоордынского города Азака. // Советская археология, 1975 г., № 1.
Скоробогатова Т. В. Одна из групп золотоордынской художественной керамики XIV в. // Советская археология. № 2, 1983 г.
В. С. Флеров (Ростов-на-Дону). Лощеная керамика Саркела-Белой Вежи // Советская археология, 1976 г., № 2.
Шитова Т. Б. Ближневосточная керамика IX в. из Старой Ладоги. // Советская археология. № 2, 1980 г.
Шляхова В. И. Керамика с кобальтовой росписью в Золотой Орде (по материалам Селитренного и Царевского городищ). // Советская археология. № 4, 1980 г.
Даркевич Б. П., Стародуб Т. X. Иранская керамика из раскопок Старой Рязани. // Советская археология. № 2, 1983 г.
Панова Т. Д. Восточная поливная керамика из раскопок в Московском Кремле. // Советская археология. № 1, 1986 г.
Финогенова С. И. Поливная керамика из раскопок Таманского городища. стр. 192 // Советская археология. № 2, 1987 г.
Лувина С. Б. Расписная керамика X—XII вв. и ее назначение (по материалам Кашкадарьинского оазиса). стр. 98 // Советская археология. № 3, 1987 г.

Северопричерноморские глазури XIII-XV вв.: археометрическое изучение: http://archaeology.kiev.ua/journal/011299/bulgakov.htm
А.В. Джанов Гончарные печи XIV-XV вв. на ремесленном посаде Сугдеи: http://archaeology.kiev.ua/journal/011299/dshanov.htm
Беляева С.А., Якубов В.Н. Турецкая фаянсовая и фарфоровая посуда XVI-XVIII вв. из раскопок Очакова в 1994 году: http://archaeology.kiev.ua/journal/0305 ... akubov.htm

[Maxim]

Музейные єкспозиции
Азов: http://www.kitabhona.org.ua/gallery/muz ... index.html
Старый Крым: http://museum.velizariy.kiev.ua/crimean/sk/index.html
Керч: http://museum.velizariy.kiev.ua/crimean ... index.html
Национальный музей истории Узбекистана: http://www.kitabhona.org.ua/gallery/muz ... index.html
Самаркандский исторический музей: http://www.kitabhona.org.ua/gallery/muz ... index.html
Самаркандский исторический музей (2008): http://www.kitabhona.org.ua/gallery/muz ... index.html

[velizariy]

Мега подборка материала с Метрополитен музея
http://www.metmuseum.org/collections/se ... =Asia&pg=1
http://www.metmuseum.org/collections/se ... =Asia&pg=1
http://www.metmuseum.org/collections/se ... =Asia&pg=1
http://www.metmuseum.org/collections/se ... =Asia&pg=1

[niki1520]

Интересную информацию о посуде найденной в городе Азаке-Тане можно найти в статье В.И.Перевозчикова.

Перевозчиков В.И. История археологического изучения гончарного ремесла Азака-Таны // Донская археология -№1-2 2001.
Первым ученым, с которого началось археологическое изучение средневекового горо­дища Азака-Таны, расположенного на территории современного г. Азова, по праву можно считать сотрудника Археологической Комиссии Императорской Академии наук В.Н.Ястребова. В 1890 году он был направлен в посад Азов в связи с найденной там в 1889 году надгробной плитой венецианского консула Якопо Корнаро [ 1, С.42-44]. Значительно позднее, в 1923 году, сборы материалов золотоордынского периода на территории г.Азова «в районе так называемых Генуэзских ворот и выше» и в окрестностях железнодорожного вокзала «за городом» произвела Северо-Кавказская экспедиция РАИМК [2, С.21-22]. Затем состоялись раскопки экспедиции Бюро охраны памятников революции, культуры и искусства при Президиуме Ростовского облисполкома, осуществленные под руководством Б.В.Лунина и С.А.Вязигина: в 1934-1935 гг. в районе все тех же Генуэзских ворот [3, С.206-208; 4, С.234] и в 1938-1940 гг. снова недалеко от Генуэзских ворот, а также в районе так называемого Привокзального городища и городского кладбища [5; 6, С. 11-12]. Собранный во время этих раскопок материал не был в свое время классифицирован и опубликован, а за годы войны и вовсе утрачен [7, С.1]. Только незначительная его часть была сохранена стараниями граждан города Азова — И.Д.Тиунова и В.Т.Кирюшкина. Говоря о краеведах, нельзя не упомянуть о сборах и наблюдениях в 1930-1950 гг. того же И.Д.Тиунова (составителя первой археологической карты горо­да), Н.И.Гурского и К.Иванова [4, С.235]. Но лишь работами ныне хорошо известного донского археолога Людмилы Михайловны Казаковой в 1960 г. был начат этап профессионального археологического изучения Азака-Таны, сменивший период бессистемного собирательства местными коллекционерами — любителями старины.

Самым массовым археологическим материалом средневекового Азака-Таны, как и многих других памятников археологии, была и остается керамика. И всегда перед археологами вставала проблема выделения из общего керамического комплекса продукции местных гончаров. На сегодня для ее решения накоплен такой объем материала, какого нет в распоряжении исследователей многих других синхронных Азаку памятников.

Цели данной работы: дать хронику археологических исследований гончарных комплесов и находок материальных свидетельств гончарного ремесла Азака-Таны, сопровождая ее краткими описаниями их характерных черт, сведениями о сопутствующих им монетах, о публикациях археологических материалов и об учетных музейных номерах находок, а в заключение составить топографическую карту местонахождений археологических свидетельств гончарного ремесла, попытаться воссоздать его организационные формы и, резюмируя монетные данные, представить общую датировку функционирования местного гончарного ремесла. Источниками для этого исследования послужили научные отчеты о раскопках и наблюдениях, полевые дневники и чертежи, публикации и хранящиеся в фондах Азовского краеведческого музея археологические коллекции, а также никак до сего дня не зафиксированные на бумаге наблюдения археологов и местных жителей.

Первым, кто обнаружил в г.Азове остатки гончарного производства, по мнению Л.М.Казаковой, был С.А.Вязигин [8, С. 159]. При этом Л.М.Казакова ссылается на инфор­мацию из отчета последнего [8, С. 159-160] об обнаружении в 1940 г. в районе городского кладбища гончарного горна. Но, судя по информации, содержащейся в статье В.А.Городцова [6, С. 10-12], С.А.Вязигин раскопал около городского кладбища 3 печи, из которых одна была обычным домашним очагом «продолговатой формы», вторая — тандыром, третья — большая однокамерная, выложенная из сырцового кирпича и заполненная хозяйственным мусором, — неясного назначения (даже с позиций наших сегодняшних знаний об азакских печах).

Согласно хранящимся в Азовском краеведческом музее документам, первооткрывателем гончарного ремесла Азака-Таны следует считать саму Л.М.Казакову. В 1961 году она в траншее под газопровод в районе дома №51 по ул.Калинина доследовала 2 гончарных горна, обнаруженных учеником средней школы №1 Игорем Малыгиным. Отчет об этих раскопках хранится в фондах Азовского краеведческого музея [7, С. 10-11]. Горны были частично разрушены при рытье траншеи, но их конструкцию, в основном, проследить удалось [8, С. 155— 160, рис.1, 2]. В своей изданной значительно позднее работе, посвященной этим раскопкам, она констатировала: «гончарные горны на улице Калинина относятся к традиционному для Азака типу двухкамерных двухъярусных горнов с одноканальной топочной камерой» [8, С. 159]. Найденная же на поде горна № 1 красноглиняная керамика с полосчатым лощением автором к данному горну никак не привязывается. По-видимому, она являлась частью заполнения мусорной ямы, которой обычно становились обжигательные камеры после прекращения использования их по прямому назначению. Л.М.Казакова первая зафиксировала, что основным топливом для гончарных горнов был камыш. В научном отчете указывалось, что «попадались даже полностью обгоревшие стебли» [7, СП]. О находках монет в данном археологическом комплексе ничего не известно. Материалы раскопок на данном объекте зарегистрированы в музее под номером: АКМ КП-15210/669-769.

Через 10 лет, в 1971 г., в Азове при рытье котлована под дом №5 по ул.Макаровского обнаружены остатки еще двух керамических горнов [9, С. 168-169; 10, С.252-259]. Они были того же типа, что и исследованные по ул.Калинина. Л.Л.Галкину удалось подробно исследовать их конструкцию. В частности, он проследил, что топочная камера была вырублена в материке на берегу древней неширокой балки орудием, ширина рабочей части которого составляла 7 см. Но его замечание, что обжигательная камера была сложена из сырцового кирпича, не очень согласуется с описаниями более поздних находок гончарных горнов. Л.Л.Галкин первым выполнил точные замеры и поместил в своей статье добротно выполненные чертежи одного из горнов (№2) и рисунки находок [10, Рис. 1-6]. Особый интерес представляет комплекс именно этого горна №2. Устье его топки выходило в большую яму глубиной 200 см и шириной ок.300 см [10, С.254]. Наибольшее количество опубликованных в позднее вышедшей статье [10] целых глиняных изделий было в заполнении именно этой ямы. В топке горна Л.Л.Галкиным были прослежены заплечики, которые при соответствующем способе укладки топлива содействовали улучшению тяги. В горне №2 он обнаружил остатки необожженной посуды в виде плотной глиняной массы темно-серого цвета. Таким образом, им исследован горн, прекративший свое функционирование в момент подготовки к очередному обжигу. Ничего подобного в Азове до сих пор больше не встречалось. Керамический материал, собранный при раскопках данного гончарного комплекса, пролил первый достоверный свет на ассортимент неполивной керамики, производившейся в Азаке-Тане в XIV веке. Раньше разговоры на эту тему велись лишь на уровне догадок и логических умозаключений, но не фактов. Любопытен опрос местных жителей, который произвел Л.Л.Галкин в 1971 г. Из опроса он сделал вывод, что необходимая для производства керамики «глина имеется на берегу Дона в 3 — 4 км от мастерской и использовалась в недалеком прошлом азовскими гончарами» [10, С.255]. Отчет о раскопках в архив Азовского краеведческого музея сдан не был. Но его вполне заменяет достаточно подробная статья в журнале «Советская археология» [10]. Она стала первой и на долгий период единственной публикацией керамических горнов Азака-Таны и их продукции. Что касается датировки, то в заключительной части статьи ее автор отметил лишь,что медные монеты из ям, исследованных рядом с гончарными печами, не выходят за преде­лы второй половины XIV в. Но монеты в музей сданы не были, а общие замечания исследователя едва ли могут быть основанием для датировки самого гончарного комплекса. Материалы раскопок по ул.Макаровского №5 зарегистрированы в музее за номерами: АКМ КП-26064/ 1-57; КВФ-11848/1-60.

Новые материалы для изучения гончарного ремесла Азака-Таны дали спасательные раскопки в котловане под фундамент дома быта «Юбилейный» у перекрестка ул.Чехова и ул.Калинина [11, С.6; 12, С.23]. Здесь зимой 1975 года в чрезвычайно сложных климатических условиях группа археологов Азовского краеведческого музея под руководством старшего научного сотрудника музея Н.М.Фомичева смогла доисследовать два сильно разрушенных строителями гончарных горна и несколько ям с керамическим браком. Ничего нового в знания о конструктивных особенностях гончарных горнов Азака данные раскопки не внесли. Но благодаря раскопкам ям с керамическим браком, выросла источниковая база исследования технологии производства керамики до этапа ее обжига и, в целом, значительно расширились представления об ассортименте собственно азакской керамики. Впервые в большом количестве были найдены фрагменты дигирных сосудов, полуфабрикаты под поливную посуду (ангобированные и украшенные гравировкой, но не покрытые поливой), разновеликие подставки — «сепаи» и специальные бруски для обжига поливной посуды, крупные части матриц-штампов — «калыбов» — для изготовления керамики со штампованным рельефным орнаментом [13, Рис.3,22,23, 8-12]. В одной из ям с керамическим браком, по устному сообщению авто­ра раскопок, была найдена монета времени Узбека (без года) типа 1330-х гг. Отчет о раскопках в котловане под дом быта «Юбилейный» не написан. В 1978 году была опубликована лишь очень краткая предварительная информация в «Археологических открытиях» за 1977 г. [14, С. 146]. Все сохранившиеся материалы раскопок опубликованы и подробно проанализированы значительно позднее, в 1993 году [13, С.160-224]. Регистрационный номер коллекции: АКМ КП-16200/1 -1686.

В 1978 году в траншее под коммуникации по ул.Кирова, между переулками Ломоносов­ским и Урицкого, зафиксирована гончарная печь «с необожженной амфорой» [11, С.6]. Кроме этих скудных сведений, содержащихся в информационном сообщении Н.М.Фомичева, опубликованном в 1981 году, нам о данной гончарной печи больше ничего не известно.

Вторыми (после раскопок Галкина) достаточно хорошо документированными раскопками гончарного комплекса стали археологические исследования 1982 г. по ул.Ленинградской [12, С.23-24; 15, С.73, 74, 80-83, рис.198, 193, 210-212, 218, 219, 221-223; 16, С.136-137; 17, С.10]. Здесь в раскопе №2 на участке под строительство дома №62 была обнаружена хорошо сохранившаяся (почти не нарушенная поздними перекопами) землянка с гончарным горном. Рядом с последним находилась яма с глиной (по-видимому, сырьем), а у входа (?) в землянку большая яма (№49) с керамическим браком. Удалось исследовать большую часть помещения гончарной мастерской, а также полностью проследить конструкцию хорошо сохранившегося гончарного горна, на поде обжигательной камеры которого лежали развалы неполивных сосудов (последствие обрушения свода). Никогда ранее и позже археологи не собирали в Азове такого количества (около 70 ведер) битой неполивной посуды, как из вышеупомянутой ямы с керамическим браком. Эти материалы, после длительной их реставрации, расширили наши знания об ассортименте местной неполивной керамики. Остается только сожалеть, что взятые во время раскопок образцы глин из ямы с сырьем по недоразумению были выброшены, и поэтому провести их анализ мы сегодня не можем. Из заполнения зем­лянки происходит несколько медных пулов 721 г.х. (штык 13), 734 г.х. (дно), 737 г.х. (дно), 743 г.х. (полы №3), 753 г.х. (полы), типа 751/3 г.х. (полы), т.е. они укладываются в рамки с 1321 по 1353 гг. Материалы раскопок гончарного комплекса по ул.Ленинградской в 1982 г., если не считать небольших информационных сообщений [16; 17], еще не опубликованы. Кол­лекция керамики из гончарной печи и из ямы №49 (с браком) зарегистрирована в музее подномерами: АКМ КП-26564/32-46, КВФ-12020/283-633, 4162-4246; АКМ КП-25299/1-160, КВФ-11503/1-3956.

В следующем, 1983 году, группа азовских археологов под руководством старшего на­учного сотрудника Азовского краеведческого музея В.В.Чалого в траншее под теплотрассу к строящемуся 5-этажному дому №29Б по ул.Макаровского доследовала остатки гончарного горна [18, С.23-24, рис.82-85; 19, С. 132; 20, СП]. О технологии керамического производства Азака-Таны эти раскопки ничего особенно нового не прибавили. Для того, чтобы исследовать гончарный комплекс целиком, вокруг печи был заложен небольшой раскоп, но материала, как-то связанного с керамическим производством, найдено было очень мало.В топке найдены характерные остатки сгоревшего камыша. Конструкция горна оказалась ана­логичной исследованным ранее. Но для пополнения наших знаний о топографии гончарного ремесла Азака-Таны и общей статистики эта находка, безусловно, имеет большое значение. Об этих раскопках опубликованы краткие информационные сообщения [19; 20]. Материалы раскопок данного объекта зарегистрированы под номерами: АКМ КП-24052/1-14; КВФ-11077/1-126. Но практически весь керамический брак (в виде мелких фрагментов) из ямы №1 на хранение в фонды музея не попал.

Новая находка гончарного горна в Азове датируется 1988 годом [21, С.15-16; 22, С. 166— 177, рис.196, 197-202, 204-257]. Он обнаружен на значительном удалении от современного центра города в траншее под водопровод к частному дому №57 по ул. Газеты «Известия». Верх его обжигательной камеры был частично разрушен траншеей. Принципиальная конструкция данного горна та же, что и у вышеописанных (двухкамерный, двухъярусный, с одноканальной топочной камерой, округлой в плане формы, с восходящим движением горячих газов). Но он отличался хорошей сохранностью. Это позволило сделать добротный чертеж и подробное описание его устройства. Особая ценность гончарного горна по ул.Газеты «Известия» состоит в том, что обжигавшаяся в ней продукция осталась в обжигательной камере вместе с сопутствующим ей печным припасом. Но сосуды были раздавлены обрушившимся на них сводом обжигательной камеры. Судя по собранному в отвалах из обжигательной каме­ры рядом с горном и в топке материалу (более 25 ведер фрагментов керамики примерно от 360 сосудов), в печи обжигалась как неполивная (в том числе и с полосчатым лощением), так и поливная (закрытой и открытой формы) керамика. Впервые было достоверно подтверждено, что в Азаке-Тане производились свои маломерные амфоры. Особый интерес представляют находки немалого числа фрагментов матриц-штампов — «калыбов» и подставок — «сепай». Монет не было. Тезисные текстовые материалы о раскопках данного гончарного горна публиковались в Грозном [23, С.75-77] и Луганске [24, С.152-155]. Учетные музейные номера коллекции материалов из раскопок гончарного горна по ул.Газеты «Известия»: АКМ КП-25313/1-282; КВФ-11514/1-2218.

Не прошло и полутора лет, и в августе 1989 года в котловане под фундамент дома №87 по ул.Комсомольской был найден гончарный комплекс, состоящий из 2-х горнов, общей для обоих припечной рабочей ямы и мусорной ямы (№24) с керамическим браком [25, С.28-29; 26, С.9-27, рис.41-95]. Полностью удалось зачистить лишь горн №1, по оранжевым контурам обжигательной камеры которого и зафиксировали в дне котлована данный гончарный комплекс. Горн №2 выходил далеко за пределы раскопа, а его обжигательную камеру разрушила траншея с коммуникациями. Поэтому удалось исследовать лишь топочную камеру (путем выборки заполнения через устье топки). Под обжигательных камер обоих горнов был покрыт слоем битой неполивной посуды разных форм. Так, например, в горне № 1 она была представлена фрагментами 37 разновеликих кувшинов, двух афтоб, трех амфор, одной корчаги, двух туваков и двух копилок. Принципиально нового в знания о конструкции гончарных горнов Азака-Таны раскопки по ул.Комсомольской не внесли. Но впервые полностью прослежена специально вырубленная в материке рабочая (припечная) яма (№10), служившая для загрузки топлива и выгребания золы. Была получена также новая информация о составе керамического теста местной керамики. Впервые обнаружены целые сосуды, встроенные в устье топки печи №1 и в углубление перед ней. В яме с браком найдены 8 фрагментов неполивных сосудов-полуфабрикатов из необожженной глины серого цвета, а также множество (2903) фрагментов разбитых бракованных обожженных неполивных сосудов, 29 кусков печины и 7 фрагментов ошлакованной керамики. Вся собранная в гончарном комплексе керамика (примерно от 224 сосудов) представлена 18 формами. Эти данные несколько расширили представления об ассортименте продукции азакских гончаров. В заполнении припечной ямы (№10) было найдено 2 монеты, из которых удалось определить только одну (с глубины 0,5 м от уровня обнаружения) — 721 г.х. [26, СП, 70]. В яме же №24 (с браком) обнаружена монета аноним­ного чекана 1359-1380 гг [26, С.20, 75], но глубина ее обнаружения, как у других монет из раскопок по ул.Комсомольской, не зафиксирована, что заставляет сомневаться в ее возможности выступать в качестве датирующего материала. Материалы раскопок полностью опубликованы в 1990 году [27, С.117-135]. Находки хранятся в музее за номерами: АКМ КП-25976/1-28, 393-421; КВФ-11794/1590-2117, 4976-5516.

В августе 1992 года посередине проезжей части ул.Ленинградской была прорыта траншея под коммуникации, в которой на отрезке между частными домами №22 и №24 удалось зафиксировать остатки гончарного горна той же конструкции, что и вышеуказанные. Обжигательная камера была практически полностью уничтожена траншеей. Верхний уровень его пода соответствовал дну траншеи. Диаметр пода составлял около 1,5 — 2,0 м, а его толщина около 0,3 м. Устье топки находилось, по-видимому, с запада. Заложить раскоп, чтобы исследовать комплекс полностью, в тот момент было практически невозможно. В целом его конструкция ничем принципиально не отличалась от других исследованных в Азове гончарных горнов XIV в. Эти наблюдения автора данной работы здесь публикуются впервые.

После длительного перерыва в 2000 году в раскопе на участке под строительство дома №38 по ул.Измайлова раскопана землянка (жилище №2) с двумя гончарными горнами [28]. Один из них находился в южном углу землянки, другой — в юго-восточном. Впервые в Азове зафиксирован «козел» — подпорный столб пода обжигательной камеры. Он располагался примерно посередине топочной камеры горна №1 и был сложен из фрагментов печины и кирпичей на глиняном растворе. В заполнении горна № 1 найден неопределимый пул, типичный для времени Узбека, а в горне №2 пул анонимного чекана времени Узбека типа 1330-х гг. Из заполнения землянки происходят монеты 715 г.х. и анонимного чекана времени Токты-Узбека (без года). Информационное сообщение об этих раскопках будет опубликовано в выпуске №17 «Историко-археологических исследований в Азове и на Нижнем Дону в 2000 г.».

Кроме вышеперечисленных находок двухъярусных гончарных горнов с восходящим хо­дом горячих газов при раскопках культурных слоев Азака-Таны находят также большие одно­ярусные печи, которые отдельные исследователи интерпретируют как гончарные [29, С.39-40]. Две такие печи, сооруженные в древности «на склоне балки», раскопаны в 1991 году в котловане под фундамент пристройки к дому №49 по ул.Измайлова (бывшая «50 лет Октяб­ря») [30, С.21-25, рис.2, 8,7-4, 9,7-5]. Называя в своей публикации за 1993 год эти печи «об­жигательными», «однотопочными», «с прямым ходом пламени», автор раскопок тут же отме­чает, что «ни в горнах, ни рядом с ними не найдено керамического боя, свидетельствовавшего бы о их гончарном назначении», и предполагает, что это «печи для обжига кирпича» [29, С.40].

Еще раньше о подобных печах в своей сводке о раскопках в Азове за период с 1972 г. по 1980 г. сообщал Н.М.Фомичев [11, С.7]: большие «печи неясного назначения диаметром до 3-х метров с толстыми ошлакованными изнутри стенками,... сложенные из кирпича и углубленные в материк до 2-х метров», были обследованы в четырех котлованах под жилые многоэтажные дома и траншеях к ним на перекрестке ул.Ленина и пер.Социалистичес­кий в 1973, 1976, 1978 и 1979 гг. Тут же он пишет о печах «по обжигу кирпича» в котловане под домом быта «Юбилейный» (1975 г.) и аналогичных им по конструкции печах, обнаружен­ных в котловане под жилой 5-этажный дом №87 по ул.Ленинградской. И это все, что нам известно о данных печах, потому что научных отчетов об этих наблюдениях и раскопках не существует.

По-видимому, печь именно из этой серии была исследована С.А.Вязигиным в 1939 г. у восточной окраины городского кладбища [6, С. 11-12]. Диаметр дна-«пода» ее округлой «об­жигательной камеры» — 3,28 м. Свод был сложен из сырцового кирпича в два слоя. Под имел толщину 23 см. Устье топки шириной около 1 м находилось с юга. Но ничего свиде­тельствующего о том, что в печи обжигалась керамика, не найдено. В ней было типичное для мусорных ям XIV в. заполнение: фрагменты неполивной и поливной керамики, кости животных, незначительные остатки угля и золы. Нечто подобное было найдено в Херсонесе в 1966— 68 гг. [31, С. 120]. Автор публикации о херсонесской печи, вначале констатируя, что был открыт комплекс по производству керамики XI—XII вв., заключает что сводчатые печи могли использоваться не только для бытовых целей, но и для обжига керамики, что красноречиво иллюстрирует факт его сомнения относительно функционального назначения подобных печей. Пока трудно судить о действительном назначении таких печей.

Большое значение для изучения топографии гончарного ремесла Азака-Таны имеют на­ходки его материальных свидетельств в различных частях города. Среди них: элементы печного припаса («сепаи», «калыбы», бруски, глиняные диски и т. п.), полуфабрикаты под поливную керамику и керамический брак. Подавляющее большинство таких находок ранее археологами не выделялись. До нас они стали доходить с тех пор когда раскопки приобрели в Азове более-менее систематический характер. Кроме того, следует отметить, что в фондах музея хранится несколько ранее найденных беспаспортных коллекций, в которых есть подобные материалы, но установить их точную привязку к местности сегодня невозможно. Поэтому мы начнем с 1977 года, когда в траншее под коммуникации по ул.Чехова у кинотеатра «Родина» (ныне снесен и на его месте начато строительство банка) была обнаружена яма с «сепаями» [11, С.6]. В следующем, 1978 году, в траншее под коммуникации по ул.Севасто­польской напротив дома быта «Юбилейный» в исследованных хозяйственных ямах вновь были найдены «сепаи» [11, С.6]. Из котлована под дом №33/43 по ул.Ленина (раскопки 1980 года) происходит донце чаши-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу без поливы [32, С. 160, рис. 1,7]. Во время спасательных археологических работ в котловане под дом №62 по ул.Ленинградской в 1984 году был найден керамический брак: в яме №5 — два фрагмента тулова большой миски-полуфабриката с поангобной гравировкой на внутренней стороне [32, С. 160, рис. 1,2], в яме №20 — фрагмент бортика миски-полуфабриката с белым ангобом на внутренней стороне, а в яме №45 — толстый слой керамического боя с однотипным черепком [33, С.41; 34, С.18; 35, С.10]. Яма №45, судя по характеру материала, по-видимому, имеет прямое отношение к гончарному комплексу, исследованному на этом же участке в раскопе №2 в 1982 году [информацию о нем см. выше, а также: 12, С.23-24; 15, С.73, 74, 80-83, рис.193-198, 210-212; 16, С.136-137; 17, СЮ]. Монетный материал из ямы №5 представлен 4-мя пулами 715, 737 (2 шт.), 751/3 г.х. [33, С68, 69], а из ямы №20 — 2-мя пулами: анонимного чекана времени Джанибека (1342-1357 гг.) и анонимного чекана 751/62 г.х. [33, С.73]. Еще один фрагмент тулова миски-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу происходит из ямы IX, раскопанной в котловане под среднюю школу №15 по пер.Социалистическому в 1985 году [36, С.65, рис.205]. Его музейный номер: АКМ КП-23047/74. Во время доследований другой ямы (№3) в 1986 году в траншее, прорытой вдоль ЮЮВ части ул.Луначарского до пер.Ломоносовский, были найдены части трех «сепай» и два фрагмента тулова миски и тарелки — полуфабрикатов с гравировкой по белому ангобу [37, С. 17]; находки числятся в музее за номерами: АКМ КП-24291/54-58. Отчет об этих раскопках не написан. В 1987 году во время археологических работ в раскопе №1 на участке под строительство жилого дома №86А по ул.Ленинградской при зачистке материка в квадрате №16 археологи нашли фрагмент бортика миски-полуфабриката с белым ангобом без поливы [38, Рис.44]. Зарегистрирован за номером: АКМ КП-24546/111. Через 2 года, в 1989 году, в траншее под коммуникации, прорытой по проезжей части ул.Чехова, напротив здания Азовского нарсуда, были обнаружены два больших и один маленький фрагменты чаш-полуфабрикатов с гравировкой по белому ангобу (яма №10; АКМ КП-26078/15,16) и фрагмент «сепаи» (яма №13; АКМ КП-26078/30). Монетный материал из этих раскопок в музей не поступал. Научный отчет также не написан. Указанные полуфабрикаты были опубликованы в 1998 году [32, С. 160, рис.1,5-5]. Следующая находка фрагмента пиалы-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу проис­ходит из ямы №4, исследованной в 1992 году в раскопе на участке под строительство дома Nil по ул.Крымской [39, С.19, рис.47]. В 1993 году в яме №11 раскопа на участке под строи­тельство дома №15 по ул.Макаровского был найден фрагмент тулова чаши-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу [40, С.42, рис.119]. Во время спасательных археологических работ в котловане под фундамент здания Агропромбанка (дом №7) на месте бывшего кино­театра «Родина» по ул.Московской в 1995 г. были найдены «сепаи»: в культурном слое (кв. 1 А, шт.З) — 1 шт., в ямах №4 — 1 шт., №5 — Зшт., №6 — 1 шт., №7 — 1 шт., № 10 — 1 шт., №27 — 2шт [41, С. 16, 22, 23, 50, 52, 58, рис.17; 42, С.205, рис. 1,5-10). Также были найдены фрагменты полуфабрикатов под поливную керамику: донце чаши с поантобной гравировкой и фрагмент тулова пиалы с гофрированным венчиком— в яме №25 [42, С.208, рис. 10,72,14]. В трех из вышеперечисленных ям найдены монеты: в яме №5 — пул типа 751-753 г.х., в яме №6 — 2 пула типа 737 г.х. и один пул — анонимного чекана времени Токты-Узбека, в яме №25 — дирхем 796 г.х. [41, Рис.162; 42, С. 189]. Из раскопа №2 на участке под строительство дома №3 по ул.Чехова (1997 г.) происходят 5 сепай из переотложенного культурного слоя (кв. 1В, шт.4,5; кв.2Б, шт. 1; кв.2В, шт.2) и 2 из закрытого комплекса (яма №4), в котором было найде­но 18 монет 751, 752 и 761 г. х. [43, С.9, 41, 42, 44, 55-58]. На этом же объекте в яме №5 обнаружены фрагменты «лепных довольно массивных дисков», возможно являвшихся час­тями гончарного круга [43, С.22]. В яме их сопровождали 5 монет, из которых одна типа 737 г.х., 2 — времени Абдуллаха (без года), другие неопределимые [43, С.58]. По одной «сепае» было найдено при раскопках культурного слоя (кв.З, шт.4) на участке под частный дом №15 по ул.Энгельса в 1998 г. [44, С.21, рис.66], в котловане (раскоп №5, кв.2В, шт. 1,2) под фундамент пристройки к старому зданию Азовского краеведческого музея по ул.Московской, №38/40 в 1999 г. [45, С.12, 57] и в раскопе (кв.бБ, шт.4) на участке под строительство дома №41 по ул.Толстого в 2000 г. [46].

По вышеприведенной сводке данных о гончарном ремесле Азака-Таны была составлена топографическая карта-схема (рис. 1). Всего на нее нанесено 25 объектов, включающих в себя 10 гончарных комплексов (объекты с гончарными горнами) и 30 местонахождений (в хоз. ямах и в культурном слое золотоордынского Азака) отдельных находок — материальных свидетельств керамического производства: технологическая керамика («сепаи», «калыбы», бруски-подставки, штыри, фрагменты гончарного круга, «пробник» и др.), полуфабрикаты и керамический брак (см. таблицу). При этом закрашенными кружочками обозначены гончарные комплексы, а незакрашенными кружочками с точкой посередине — материальные свидетельства наличия гончарного производства. Нумерация всех местонахождений сквозная. Пунктиром обозначена предположительная граница Азака-Таны в XIV веке.

Топография мест раскопок гончарных печей и отдельных находок материальных свидетельств керамического производства показывает, что они разбросаны на довольно широкой площади и в значительном удалении от реки. Интерпретировать такую топографию в качестве отдельно существующего гончарного квартала, что характерно для большинства средневековых городов [47, С.163; 48, С.118-120; 49, С.179; 50, С.16, 32; 51, С.174-175; 52, С.176-178; 53, С.98-99; 54, С.56] и с самого начала предполагалось также относительно Азака [11, С.6], пока не представляется возможным. Обычно гончарное производство выносилось на окраины города и даже за крепостные стены [55, С. 18; 56, С.46; 57, С.217-218; 58, С.111; 59, С.201; 60, С.78; 61, С.42], часто находилось в непосредственной близости от водоемов [62, С.70; 63, С.52; 64, С.78; 65, С.349]. Топографическая карта гончарного ремесла Азака наглядно демонстрирует другие тенденции, что было характерно и для некоторых других синхронных Азаку средневековых городов [66, С.ЗЗ; 67, С.90; 68, С.54; 69, С.153]. Следует также отметить, что на территории генуэзско-венецианской фактории Тана ни гончарных комплек­сов, ни материальных свидетельств гончарного ремесла пока не найдено (возможно, из-за слабой ее археологической изученности).

Основываясь на вышеприведенных фактах, можно высказать следующие версии. Пер­вая: мы имеем дело с ремеслом усадебного типа. При этом ремесленники находились в той или иной степени зависимости от владельца усадьбы. Это предположение ранее уже высказывалось [12, С.24; 13, С.220]. Оно вполне согласуется с выводами Г.А.Федорова-Давыдова и Н.М.Булатова об организации ремесленного производства в Сарае-ал-Махруса [70, С. 168; 71, С.237-238]. Вторая версия: существовал не один, а несколько кварталов гончаров — представителей разных керамических школ, скорее всего, напрямую взаимосвязанных с этнокультурной принадлежностью мастеров. Мнение о том, что в Азаке могло существовать несколько кварталов гончаров или один, но в разное время в разных частях города, также ранее уже высказывалось [27, С. 133].Существует и третья компромиссная версия: по аналогии с волжскими столицами Золотой Орды, в Азаке существовали одновременно как индивидуальные мастерские с относительно узкой специализацией и небольшим объемом производства, так и усадебные гончарные мастерские [70, С. 168]. Первая версия может быть подтверждена или опровергнута только исследованиями культурных слоев большими площадями. Но, т. к. территория древнего города сегодня полностью застроена, такая возможность маловероятна. Дополнительную аргументацию для прояснения второй версии может дать более основательное исследование местной керамики, в том числе ее химического состава и структуры.

Пояснительный текст к карте-схеме

Гончарные комплексы

1. В траншее под газопровод в районе дома №51 по ул.Калинина, 1961г. Раскопки Л.М.Казаковой.

2. В котловане под фундамент дома №5 по ул.Макаровского, 1971г. Раскопки Л.Л.Галкина.

3. В котловане под фундамент дома быта «Юбилейный» по ул.Чехова, 1975 г. Раскопки Н.М.Фомичева.

4. В траншее под коммуникации по ул.Кирова между пер.Ломоносевским и пер.Урицкого, 1978 г. Наблюдения Н.М.Фомичева.

5. Землянка в раскопе №2 на участке под строительство дома №62 по ул.Ленинградской, 1982 г. Раскопки В.В.Чалого.

6. В траншее под теплотрассу к строящемуся общежитию (дом №29Б) завода КПА по ул.Макаровского, 1983 г. Раскопки В.В.Чалого.

7. В траншее под коммуникации к дому №57 по ул.Газеты «Известия», 1988 г. Раскопки В.И.Перевозчикова.

8. В котловане под фундамент дома №87 по ул.Комсомольской, 1989 г. Раскопки В.И.Перевозчикова.

9. В траншее под коммуникации, прорытой посередине проезжей части ул.Ленинградской, между ул.Чехова и ул.Щорса, на отрезке между домами №22 и 24,1992 г. Наблюдения В.И.Перевозчикова.

10. Землянка в раскопе на участке под строительство дома №38 по ул.Измайлова, 2000 г. Раскопки И.В.Гудименко. Отдельные находки технологической керамики, полуфабрикатов и керамического брака

11. В траншее под коммуникации по ул.Чехова у кинотеатра «Родина» (ныне на его месте начато строительство Агропромбанка), 1977 г. Раскопки Н.М.Фомичева.

12. Напротив дома быта «Юбилейный» в траншее под коммуникации по ул.Севастопольской, 1978 г. Наблюдения Н.М.Фомичева.

13. В котловане (раскоп И) под дом №33/43 по ул.Ленина, 1980 г. Случайная находка. Сборы В.В.Ча­лого.

14. В котловане под фундамент дома №62 по ул.Ленинградской, 1984 г. Ямы №5, 20, 45. Раскопки В.В.Чалого.

15. В котловане под фундамент средней школы №15 по пер.Социалистическому, 1985 г. Яма IX. Раскопки И.В.Гудименко под открытый лист В.И.Перевозчикова.

16. В траншее под коммуникации, прорытой вдоль ЮЮВ части ул.Луначарского до пер.Ломоно­совский, 1986 г. Яма №3. Раскопки И.В.Гудименко.

17. В раскопе №1 на участке под строительство дома №86А (по ул.Ленинградской), 1987 г. Кв.16, зачистка материка. Раскопки Н.М.Булатова.

18. В траншее под коммуникации, прорытой по проезжей части ул.Чехова, напротив здания Азовского нар-суда, 1989 г. Ямы №10, 13. Раскопки Н.М.Фомичева.

19. В раскопе на участке под строительство дома №7 по ул.Крымской, 1992. Яма №4. Раскопки И.В.Гудименко.

20. В котловане под фундамент дома №15 по ул.Макаровского, 1993 г. Яма №11. Раскопки И.В.Гудименко.

21. В котловане под фундамент здания Агропромбанка (дом №7) на месте бывшего кинотеатра «Родина» по ул.Московской, 1995 г. Ямы №4-6, 7, 10, 25, 27; кв.1А, шт.З. Раскопки И.В.Белинского.

22. В раскопе II на участке под строительство дома №3 по ул.Чехова, 1997 г. Яма №4, 5; кв.1 В, шт.4, 5; кв.2Б, шт.1; кв.2В, шт.2. Раскопки И.В.Белинского.

23. В раскопе на участке под дом №15 по ул.Энгельса, 1998 г. Кв.З, шт.4. Раскопки А.Н.Масловского.

24. В котловане (раскоп V) под фундамент пристройки к старому зданию Азовского краеведческого музея (дом №38/40) по ул.Московской, 1999 г. Кв.2В, шт.1, 2. Раскопки А.Н.Масловского.

25. В раскопе на участке псд строительство дома №41 по ул.Толстого, 2000 г. Кв.бБ, шт.4. Раскопки А.Н.Масловского.

Из всех вышеперечисленных объектов более-менее достоверно датированы монетами только 11, причем гончарных комплексов среди них только 4 (см. таблицу 1). Самые ранние монеты происходят из ямы №6 в котловане по ул.Московской, №7 (1995 г.) и из заполнения землянки (жилище №2) в раскопе по ул.Измайлова, №38 (2000 г.) — времени Токты-Узбека (без года), а самая поздняя — из ямы №25 в котловане по ул.Московской, №7 (1995 г.) — 796 г.х. (1393/94 г.). Таким образом, предварительная общая датировка исследованных на сегодня остатков гончарного ремесла Азака-Таны: начало XIV в. (возможно, конец XIII в.) — первая половина 90-х гг. XIV века, т.е. от времени Токты вплоть до погрома Таны Тамерла­ном. Но при этом монетный материал 7-ми из 11-ти местонахождений укладывается в рамки первой половины XIV в. (возможно, включая и конец XIII в.), а 10-ти из 11-ти — с той же нижней границей — до 60-х гг. XIV в.



Литература

1. Раскопки въ Области Войска Донского //OAK за 1890 г. СПб., 1893.

2. Миллер А.А. Краткий отчет о работах Северо-Кавказской экспедиции в 1923 г. // ИРАИМК. T.IV. М., 1925.

3. Лунин Б.В. Гор. Азов//Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. Краткие отчеты и сведения. М.-Л., 1941.

4. Фомичев Н.М. Проект зон охраны памятников истории и культуры г.Азова. Материалы предварительного исследования. T.I. Азов, 1987 // Архив АКМ, б/н.

5. Вязигин С.А. Отчет об археологических разведках в 1940 г. // Архив АКМ. КВФ-10190/2 // Архив ЛОИА. Ф.35, оп.1, 44 ед. хр.

6. Городцов В.А. Археологические изыскания на Дону и Кубани в 1930 г. (Предварительное сооб­щение) // Памятники древности на Дону. Материалы к описанию и изучению археологических памятников Подонья-Приазовья. Ростов-на-Дону. 1940.

7. Казакова Л.М. О работах, проведенных Азовским историко-краеведческим музеем в ходе на­блюдения за земляными работами в г.Азове с сентября 1961 г. Азов, 1962 // Архив АКМ. КВФ-9797/2 // Архив ИА АН СССР. Р-1, №2369.

8. Казакова Л.М. Гончарные горны по материалам спасательных археологических работ в городе Азове в 1961 году //ИАИАНД-1991. Вып.11. 1993.

9. Галкин Л.Л. Золотоордынские керамические мастерские г.Азака (Азова) // АО-1971. М., 1972.

10. Галкин Л.Л. Керамические горны золотоордынского города Азака // СА. 1975. №1.

11. Фомичев Н.М. Новые данные по исторической топографии золотоордынского города Азака // Материалы к семинару «Итоги исследований объединенной Азово-Донецкой археологической экспедиции Азовского краеведческого музея, РГУ, РГПИ в 1976-1981 гг.». Азов, 1981.

12. Перевозчиков В.И. Новые данные о гончарном производстве золотоордынского Азака XIV в. // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году (ТД к областному семинару). Азов, 1987.

13. Перевозчиков В.И. Гончарный комплекс XIV века в котловане под дом быта «Юбилейный» // ИАИАНД-1991. Вып.11. 1993.

14. Фомичев Н.М. Раскопки в Азове //АО-1977. М., 1978.

15. Чалый В.В. Отчет об археологических раскопках в городе Азове в 1982 г.Азов, 1983// Архив АКМ. КВФ-10190/74, 75.

16. Чалый В.В. Исследования в зонах новостроек г.Азова // АО-1982. М., 1984.

17. Чалый В.В., Рогачева А.Ф., Перевозчиков В.И. Археологические исследования в г.Азове // Итоги исследований Азово-Донецкой археологической экспедиции в 1982 году (Материалы к семина­ру). Азов, 1982.

18. Чалый В.В. Отчет об археологических раскопках в городе Азове и дельте Дона в 1983 году. Азов, 1984//Архив АКМ. КВФ-10190/81, 82.

19. Чалый В.В. Работы в Азове и дельте Дона // АО-1983. М., 1985.

20. Чалый В.В., Фомичев Н.М., Перевозчиков В.И. Археологические исследования в г.Азове // Исследования Азово-Донецкой археологической экспедиции в 1983 году (Материалы к семинару). Азов, 1983.

21. Гудименко И.В., Перевозчиков В.И. Работы 1 Азовского археологического отряда в 1988 г. // ИАИАНД-1988 (ТД к семинару). 1989.

22. Перевозчиков В.И. Отчет о раскопках 1 Азовского археологического отряда в 1987 году. Азов, 1988 // Архив АКМ. КВФ-11011/1, 2.

23. Перевозчиков В.И. Гончарная печь в траншее по улице Газеты «Известия» // Археология и крае ведение — вузу и школе. Грозный, 1989.

24. Перевозчиков В.И. Новая находка гончарной печи XIV в. в Азове // Проблемы исследования памятников археологии Северского Донца. ТД областной научно-практической конференции. Луганск, 1990.

25. Перевозчиков В.И. Итоги раскопок 1 Азовской археологической экспедиции в 1989 г. // ИАИАНД-1989. Вып.9. 1990.

26. Перевозчиков В.И. Отчет о раскопках по улице Комсомольской в июне-августе 1989 года. Азов, 1991 //Архив АКМ. КВФ-11766/1, 2.

27. Перевозчиков В.И. Гончарный комплекс в раскопе по ул.Комсомольской // ИАИАНД-1990. Вып. 10. 1990.

28. Гудименко И.В. Отчет о спасательных археологических раскопках в г.Азове по улице Измайло-ва-38. Азов, 2001 //Архив АКМ, б/н.

29. Рязанов СВ. Раскопки в г.Азове//ИАИАНД-1991. Вып.11. 1993.

30. Рязанов СВ. Отчет о раскопках по улице 50 лет Октября-49 и улице Зои Космодемьянской-76 в городе Азове в 1991 году. Азов, 1992//Архив АКМ. КВФ-11566/1, 2.

31. Романчук А.И. Гончарная мастерская XI—XII вв. в Херсонесе//УЗ УрГУ. №112. Серия историчес­кая. Вып.22. 1971.

32. Перевозчиков В.И. Некоторые данные о поливной керамике Азака // Историко-культурные связи Причерноморья X—XVIII вв. по материалам поливной керамики. Симферополь, 1998.

33. Чалый В.В. Отчет о раскопках осенью 1983 — весной 1985 гг. в г.Азове, на ул.Ленинградской №62 у базовой столовой №1. Азов, 1997//Архив АКМ. КВФ-12157/1, 2.

34. Чалый В.В., Белинский И.В. Раскопки в г.Азове по ул.Ленинградской // Итоги исследований объединенной Азово-Донецкой археологической экспедиции АКМ, РГУ и РОМК в 1984 году (ТД к семинару). Азов, 1985.

35. Чалый В.В., Белинский И.В., Перевозчиков В.И. Работы Азовской экспедиции // АО-1984, М., 1986.

36. Перевозчиков В.И. Отчет об археологических раскопках в г.Азове по ул.Карла Либкнехта в июле-августе 1985 года. Азов, 1986//Архив АКМ. КВФ-10921/1, 2.

37. Гудименко И.В., Перевозчиков В.И. Спасательные археологические работы в зонах новостроек города Азова // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году (ТД к областному семинару). Азов, 1987.

38. Булатов Н.М. Отчет об археологических раскопках в г.Азове по ул.Толстого в июле 1987 года. М., 1988//Архив АКМ. КВФ-10765/1, 2.

39. Гудименко И.В. Отчет о спасательных археологических раскопок в г.Азове 1 Азовского археоло­гического отряда экспедиции Азовского краеведческого музея на ул.Крымской-7 в 1992-1993 гг. Азов, 1993//Архив АКМ. КВФ-11842/1, 2.

40. Гудименко И.В. Спасательные археологические раскопки в г.Азове по ул.Макаровского №15 и ул.Измайлова №42 в 1993 г. Азов, 1993//Архив АКМ. КВФ-11924/1, 2.

41. Белинский И.В. Отчет о спасательных раскопках в зоне строительства «Агропромбанка» по ул.Московской, 7 в г.Азове. Азов, 1996//Архив АКМ, б/н.

42. Белинский И.В., Масловский А.Н. Типологическая характеристика материалов раскопок участка золотоордынского Азака (г.Азов, ул.Московская, 7)11 ИАИАНД-1995-1997. Вып.15.1998.

43. Белинский И.В. Отчет о спасательных раскопках по ул.Чехова-3 в зоне строительства много­квартирного жилого дома в г.Азове в 1997 году. Азов, 1998 // Архив АКМ. КВФ-12372/1, 2.

44. Масловский А.Н. Отчет о спасательных археологических раскопках 1 Азовского отряда в зоне строительства частного жилого дома по ул.Энгельса, 15 в г.Азове в 1998 году. Азов, 1999 // Архив АКМ, б/н.

45. Масловский А.Н. Отчет о спасательных археологических раскопках в г.Азове в 1996 и 1999 гг. по ул.Московская, 38/40 (раскопы III, IV) и ул.Привокзальная, 10А, а также археологических разведках в Азовском районе в 1993-1999 гг. Азов, 2000 // Архив АКМ, б/н.

46. Масловский А.Н. Отчет о спасательных археологических раскопках в г.Азове в 2000 г. по ул. Толстого-41 (раскоп-1). Азов, 2001 // Архив АКМ, б/н.

47. Байпаков К.М. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья (VI — нач.XIII вв.). Алма-Ата, 1986.

48. Брусенко Л.Г. Раскопки квартала гончаров X-XI вв. на городище Афрасиаб // ИМКУз. 1969. №8.

49. Васильева И.Н. Гончарство Волжской Болгарии в X-XIV вв. Екатеринбург, 1993.

50. Вяткин В.Л. Афрасиаб — городище былого Самарканда. Ташкент, 1927.

51. Заурова Е.З. Керамические печи VII—XIII вв. на городище Гяур-Кала Старого Мерва // ТЮТАКЭ. T.XI. Ашхабад, 1962.

52. Кравченко А.А. Ремесленное производство золотоордынского Белгорода //150 лет Одесского археологического музея АН УССР. Киев, 1975.

53. Массой М.Е. Городища Старого Термеза и их изучение // ТУзФАН СССР. Серия 1. Вып.2, ТАКЭ 1936 г. Ташкент, 1940.

54. Массой М.Е. Городища Нисы в селении Багир и их изучение//ТЮТАКЭ. T.I. Ашхабад, 1949.

55. Байпаков К.М. Гончарное ремесло в позднесредневековом Отраре// Средневековая городская культура Казахстана и Средней Азии. Алма-Ата, 1983.

56. Кравченко А.А. Средневековый Белгород на Днестре (конец XIII-XIV в.). Киев, 1986.

57. Лунина СБ. Гончарное производство Мерва X—- началаXIII вв. //ТЮТАКЭ. T.XI. Ашхабад, 1962.

58. Пацевич Г.И. Печь для обжига кирпича в древнем городе Сарайчике // КСИА. 1957. Вып.69.

59. Полевой Л.Л. Городское гончарство Пруто-Днестровья в XIV в. По материалам раскопок гончар­ного квартала на поселении Костешты. Кишинев, 1969.

60. Пугаченкова ГА. Мастер-керамист Мухаммед-Али Инойятон из Мерва (к характеристике штам­пованной керамики Мерва XII — начала XIII в)//СА. 1958. №2

61. Якобсон А.Л. Гончарные центры VIII-IX вв. в Таврике // КСИА. 1977. Вып. 150.

62. Акчурина З.А., Ефимова A.M., Смирнов А.П., Хованская О.С. Раскопки Великих Болгар // КСИИМК. 1950. Вып.ХХХШ.

63. Васильева И.Н. Новые гончарные горны городища Великие Болгары //Археологические памят­ники эпохи железа Восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1987.

64. Седов В.В. Гончарная печь из раскопок в Г.Владимире // КСИИМК. 1958. Вып.72.

65. Хованская О.С. Гончарное дело города Болгара // МИА. 1954. №42.

66. Богданова Н.М. Херсон в X-XV вв. Проблемы истории византийского города // Причерноморье в средние века. М., 1991.

67. Смирнов К.А.. Керамический горн на Болгарском поселении Ага-Базар // МИА. 1962. №111.

68. Якобсон А.Л. Гончарные печи средневекового Херсонеса//КСИИМК. 1941. Вып.Х.

69. Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес// МИА. 1954. №17.

70. Федоров-Давыдов ГА. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994.

71. Федоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М. Керамические мастерские Селитренного городища // Сокровища сарматских вождей и древние города Поволжья. М., 1989.

[niki1520]

Вот еще одна статья В.И. Перевозчикова о керамики Азака-Таны.

Перевозчиков В.И. Методы и задачи экспериментальных исследований керамики Азака // IV Донские археологические чтения: «Нижний Дон — этнические контакты». - Ростов-на-Дону., 2002. С. 39-43.

Для ответа на ряд вопросов, которые неизбежно встают перед исследователями золотоордынской керамики, запланирована серия экспериментов. Их условно можно разбить на четыре, тесно связанные между собой, группы. Во-первых, практические опыты по изучению предварительной, созидательной и закрепительной стадиям изготовления керамических изделий. Во-вторых, по исследованию водопоглощаемости (или открытой пористости) уже обожженной местной керамики и сравнительного материала (импортов, сосудов-новоделов и пробников). В-третьих, рентгеноспекгральный флуоресцентный анализ (РСФА) химического состава керамики. В-четвертых, трассологические исследования азакской керамики.
Перед первой группой экспериментов были поставлены следующие задачи.
1. Как ведет себя местная глина на различных этапах производства керамических изделий?
2. Какие стадии предварительной подготовки могла проходить глина перед ее использованием в качестве основного компонента формовочной массы?
3. Каковы наиболее вероятные рецепты формовочных масс основных групп азакской керамики?
4. Как ведет себя керамика привоздушной сушке и печном обжиге в зависимости от качества подготовки формовочной массы?
5. Как различные естественные и искусственные примеси влияют на состояние керамических изделий на разных этапах их создания (и прежде всего на стадиях сушки и обжига)?
6. Какие искусственные примеси при изготовлении сосудов методом скульптурной лепки более всего подходят для формовочной массы, основу которой составляет местная глина?
7. Какая разновидность техники скульптурной лепки сосудов для местной глины является наиболее оптимальной?
8. Как мастера Азака добивались полосчатого лощения на внешней поверхности сосудов?
9. При какой температуре обжигалась азакская керамика? Каше время местная керамика обжигалась при низких температурах? Сколько времени требовалось для разогрева печи до необходимой температуры? Как долго керамика обжигалась при максимально высоких температурах, т.е. какой была выдержка при высокой температуре?
10. Как меняется цвет поверхности черепка при различных температурах обжига? Почему поверхность одних неполивных сосудов коричневая, а других оранжево- и красно-коричневая? Чем объясняется темно-серый, и даже черный цвет поверхности черепка (внешняя сторона не покрытая поливой) отдельных поливных чаш?
11. Как меняется при разных температурах и выдержке (времени обжига) излом черепка? Зависит ли что-то в этом процессе от наличия в керамическом тесте тех или иных искусственных примесей? Почему черепок немалой доли местных неполивных сосудов не имеет сквозного равномерного обжига (не только не однотонный, но и не одноцветный)?
12. Как ведут себя естественные (например, карбонатные включения) и искусственные (например, органика, шамот и зола) примеси на различных этапах обжига в температурном интервале от 100 до 900 гр.?
13. На какой стадии обжига (при какой температуре и выдержке) керамики - она перестает растворяться и распадаться в воде?
Чтобы провести первую группу экспериментов местная глина прошла специальную подготовку. Для этого была взята глина, которая 2 года вылеживалась в куче под открытым небом под дождем и палящими лучами летнего солнца, в зимнее время неоднократно замерзала и оттаивала. Перед использованием она разводилась в воде до состояния суспензии и хорошо вымешивалась. При этом крупные включения удалялись. Затем лишняя вода из нее естественным образом (т.е. испарением) удалялась. Последние этапы были призваны заменить размол сухой глины до мелкодисперсного состояния (такой прием подготовки глины к замесу формовочной массы, по данным этнографии, нередко практиковался гончарами). Затем осуществлялся замес формовочной массы как из «чистой» глины, так и с добавками песка, шамота, рогоза и золы в разных пропорциях и комбинациях. После длительного проминания формовочной массы последняя несколько суток «созревала» во влажной среде. И лишь после этого хорошо размятая глина использовалась для созидательной стадии.
Формовка керамических изделий производилась как в технике скульптурной лепки (жгутовым и ленточным спиральным и кольцевым налетом), так и вытягиванием из куска формовочной массы на поворотном столике (практически то же самое, что и ручной гончарный круг) и ножном круге. Очень ответственный этап - сушка готовых изделий. В основном, именно, на этом этапе проверяется правильность рецептуры формовочной массы, изготовленной на основе местной глины.
Затем высушенная керамика обжигалась при различных температурах и выдержке. Обжиг проводился в муфельной печи с диапазоном температур от 100 до 900 градусов. Кроме сосудов обжигались также специально изготовленные из различных формовочных масс пробники в форме монетовидных дисков, конусов и цилиндров. По одному пробнику вынималось через каждые 100 гр. при выдержке 20-30 минут. Обжигались также сосуды-новоделы и пробники при той или иной постоянной температуре при выдержке от 1 до 2,5 часов. Так удалось проследить - как менялся цвет поверхности и излом черепка под воздействием различных температур, времени обжига (как при сменяющихся через определенные периоды температурах, так и при длительных постоянных температурах) и в зависимости от примесей в формовочной массе.
На последнем этапе первой группы экспериментальных исследований, обожженные в печи пробники погружались в воду для того, чтобы установить при какой минимальной температуре и выдержке керамика уже не могла разрушиться под воздействием влаги.
Вторая группа исследований призвана была ответить на такие вопросы.
1. Как меняется водопоглощаемость (или открытая пористость)1 керамики в зависимости от состава (или рецептуры) формовочной массы, от температуры и выдержки (или времени) обжига?
2. Есть ли разница в водопоглощаемости продукции из разных гончарных комплексов?
3. Каковы отличия местной и привозной керамики по водопоглощаемости?
4. Как соотносятся водопоглощаемость керамики азакских гончаров и современные стандарты водопоглащаемости фарфора, фаянса и майолики?
5. Какова динамика водопоглощения различных групп керамики в течение 7-8 суток?
По существующей методике открытая пористость определяется водопоглощаемостью в весовых процентах. Было отобрано 59 образцов продукции из 6 гончарных комплексов и 6 местонахождений следов гончарного ремесла, а также 13 фрагментов местной керамики из культурного слоя Азака. В качестве сравнительного материала использовались фрагменты импортных сосудов, произведенных предположительно на Нижней Волге, в Крыму, Маджаре, Византии, Средней Азии и Азербайджане (41 образец), а также экспериментальные образцы, изготовленных из местного сырья, сосудов-новоделов (12) и пробников (33). Сосуды взвешивались 5 раз. Сначала до, затем после часового высушивания при температуре 100-150 гр. Затем фрагменты прогревались в течение 30 минут при температуре 250-300 гр., после чего погружались в холодную воду, где лежали не менее 1 часа (это ускоренный метод максимального насыщения образцов водой), а затем взвешивались. Четвертый раз взвешивание производилось после последующего пребывания в воде в течение 48-72 часов. А последний раз через 7-8 суток после первого погружения керамики в воду. По результатам взвешивания по формуле высчитывался процент водопоглощаемости.
Третья группа экспериментов - рентгеноспектральный флуоресцентный анализ - проводилась с помощью спектрометра EDAX DX-95 (производство Германии) на базе Южной таможенной лаборатории. Прибор позволяет наблюдать и анализировать спектры флуоресценции всех элементов таблицы Менделеева от натрия до урана. Эксперименты проводились на изломах и поверхностях образцов. Всего было исследовано 74 образца. Среди них: а) полуфабрикаты, керамический брак и продукция азакских гончаров; б) технологическая керамика (сепаи, калыбы, фр. стенок гончарных горнов); в) предполагаемое сырье (глина, песок, зола, кварц) для производства местной керамики; г) керамика, привезенная из других хорошо известных археологических центров; д) очевидные импорты из культурного слоя Азака-Таны.
Вопросы и задачи, поставленные перед, РСФА. Было поставлено несколько проблем, решение которых другими, доступными нам методами практически невозможно.
1. Существует ли прямая связь между продукцией одного гончарного комплекса и ее химическим составом?
2. Можно ли сгруппировать продукцию из разных гончарных комплексов по особенностям ее химическим состава (иными словами выделить «керамические школы» Азака)?
3. Сравнить местную керамику с импортными образцами и на этой основе выявить общие характерные черты химического состава керамики азакских гончаров.
4. По данным РСФА постараться установить определенные закономерности и зависимости по содержанию в черепке химических элементов.
Четвертая группа - трассологическое исследование местной керамики призвано проиллюстрировать технику и технологию гончарного ремесла Азака на основе визуального изучения поверхностей и изломов черепка Задачи этого исследования состоят в определении и описании:
1) цветовой гаммы поверхностей и изломов местной керамики;
2) визуально фиксируемых по поверхностям и изломам примесей;
3) техники формовки керамических изделий Азака ее зависимости от формы и размеров этих изделий, а также от состава формовочной массы;
4) техники обработки поверхности черепка и декорирования изделий:
5) типа и цвета ангоба и поливы;
6) техники нанесения ангоба и поливы на поверхность изделия. Конечная цель работы: на основе сравнения данных трасологии с данными первых трех групп исследований постараться восстановить наиболее объективную картину керамического производства в золотоордынском Азаке, а в прикладном аспекте - выявить внешние (визуально фиксируемые) достоверные признаки не только местной продукции в целом, но, по возможности, и отдельных керамических «школ» Азака, выделенных по результатам экспериментов.

[niki1520]

Интересная статья П.С. Качевского о ремесленном производстве города Азака-Таны в том числе и о производстве керамики.

Качевский П. С. Ремесленное производство в золотоордынском Азове. // Вестник Таганрогского государственного педагогического института. Гуманитарные науки. 2010. №2. Спец. Выпуск. С. 218-224.

Ранний период истории средневекового города Азака (современного Азова) освещен в письменных источниках относительно слабо. Согласно сведениям арабского автора аль-Омари, уже в первой половине XIV века Азак относился к числу наиболее значительных городов Орды [5, 53]. В рамках известной периодизации истории развития золотоордынских городов, разработанной В.Л. Егоровым, существование Азака в 1310–1390-е гг. соответствует пятому и шестому периодам. Пятый период (1310–1350-е гг.) отличается повсеместным подъемом городского ремесленного производства и всплеском торговой активности международного уровня, увеличением численности населения и ростом площади городских центров по сравнению со второй половиной XIII века [7, 78].

В полной мере сказанное относится к процессу развития отраслей специализированного ремесленного производства в Азаке. К настоящему времени археологическими исследованиями относительно хорошо изучены такие отрасли ремесла как керамическое (главным образом гончарное) производство, ювелирное и связанное с ним бронзолитейное дело, черная металлургия (кузнечное дело) и домостроительство.

При изучении ремесленного производства в ордынских городах большинство советских историков придерживались сформулированного еще в середине XX века Б.Д. Грековым и А.Ю. Якубовским положения об отсутствии на территории Орды новых ремесленных традиций, которые были бы связаны с собственно монгольскими завоевателями. Следовательно, все, что производилось в городах Орды, являлось делом рук и таланта ремесленников, насильственно переселенных монголами-завоевателями из соседних государств и областей, подчиненных в той или иной степени ханскому правительству [5, 113-117]. Принимая данный тезис, происхождение ведущих отраслей ремесла в городе Азаке можно связывать с теми или иными этническими группами ремесленников-профессионалов, попадавшими в Северо-Восточное Приазовье в силу различных обстоятельств.

Это могло быть насильственное переселение в форме угона в рабство и последующего размещения вдали от прежней родины в строящихся городах центральных областей Орды, либо добровольное переселение групп ремесленников, привлеченных торговыми выгодами и налоговыми льготами, а также, в значительной степени, известной веротерпимостью ханов Орды во второй половине XIII – начале XIV вв.

Для формирования ремесленного населения Азака, на наш взгляд, характерны оба варианта. Реализация первого варианта происходила в большей мере во второй половине XIII столетия. Например, имела место миграция алано-северокавказского населения с юга, принесшего на Нижний Дон свои ремесленные традиции в керамическом производстве [10]. Второй вариант осуществлялся, в основном, в начале XIV века, он проявился в переселении из столичных центров Орды новых групп ремесленников-керамистов и строителей армянского происхождения [8, 69-92].

Относительно лучше остальных ремесел Азака исследовано к настоящему времени гончарство. В 1960–1990-е гг. экспедициями Азовского музея краеведения под руководством Л.М. Казаковой, Н.М. Фомичева, Л.Л. Галкина, В.В. Чалого, В.И. Перевозчикова, И.В. Гудименко и других археологов выявлено около 10 гончарных печей-горнов, в которых осуществлялось массовое производство различных видов керамики (столовая, кухонная посуда, черепица и глиняные трубы).

Результаты анализа топографии гончарных мастерских позволяют сделать вывод об их территориальной рассредоточенности, о деконцентрации гончарного производства в Азаке [19, 38-39].

Следовательно, пока нет данных, подтверждающих проживание гончаров в отдельном квартале или районе города Азака. В этом заключается специфическая особенность территориальной структуры местного гончарства, отличающая от размещения гончаров в столичных центрах Орды. Также нужно отметить, что на территории итальянской фактории Тана пока не обнаружено следов керамического производства, вероятно по причине ее более слабой археологической изученности по сравнению с золотоордынским Азаком.

Начальный этап развития гончарства в Азаке приходится на рубеж XIII – XIV вв., поскольку археологическими исследованиями И.В. Волкова, а также И.В. Белинского и А.Н. Масловского доказано, что изготовление наиболее ранних форм гончарной керамики происходит именно в данное время.

Посуда, изготовленная в раннем Азаке, весьма разнообразна по технологии производства, а также ассортименту и качеству изделий. Это неполивная керамика, изготовленная по технологии скульптурной лепки (пифосы, кувшины, горшковидные сосуды), а также поливная посуда, сделанная способом вытягивания на круге (чаши и тарелочки с кольцевым поддоном с выемкой, выбранной в монолитном куске глины).

Предположительно, происхождение ранних форм поливной керамики Азака связано с восточно-крымскими гончарами, а появление столовой посуды, выполненной в технологии скульптурной лепки и украшенной лощением по ангобированной поверхности, обусловлено притоком мастеров алано-северокавказского происхождения [1, 121-122]. Эти две керамические «школы» сосуществовали в Азаке до конца XIV века, в целом сохраняя свои технологические особенности даже в тех случаях, когда делались однотипные и узкофункциональные изделия (копилки, керамические трубы-кубуры, отопительные туваки) [12, 352].

А.Н. Масловский отмечает, что помимо выделенных ремесленных традиций, связываемых с мастерами крымского и северокавказского происхождения, возможно существование в Азаке и иных по этнокультурному облику групп керамистов со своими технологическими навыками, в частности выходцев из Средней Азии. Но пока это дискуссионный вопрос [12, 353].

Следовательно, несомненным является постоянное присутствие в Азаке различных этнических групп мастеров-керамистов, переселившихся из окраинных областей Орды. Они длительное время сохраняли и развивали в приазовском городе свои специфические технологические приемы в гончарном производстве. Подобное явление имело место во многих ордынских городах, очевидно, что в его основе должны лежать общие социальные и политические корни.

Большое внимание изучению технологии производства и типологии поливной (глазурованной) столовой посуды Азака уделяется В.А. Ларенок. В частности, дается морфологическая и типологическая характеристика форм поливной керамики, рассматривается ее происхождение и ареал распространения [11].

Производство отдельных видов поливной керамики в Азаке представлено в большом количестве чашами, светильниками, афтоба, тарелками и мисками, блюдами, миниатюрными чернильницами и бутылками, парадными чайными сервизами. Большинство поливных керамических изделий местного производства изготовлено на достаточно высоком технологическом уровне, поэтому несомненна профессиональная специализация азакских гончаров, что отмечается В.А. Ларенок [9].

Помимо гончаров, ремесленная специализация в XIV веке была характерна для представителей смежных профессий, то есть для мастеров по изготовлению строительного материала-плинфы, а также глиняных печей-тандыров. Однако в исследовательской литературе отмечается, что изучение экономической и социальной специфики организации их деятельности еще не проводилось [3, 4-7].

Археологические материалы из раскопок гончарных мастерских и керамических комплексов Азака подтверждают точку зрения Г.А. Федорова-Давыдова о том, что керамическое производство в золотоордынских городах, в том числе и Азаке, находилось на очень высоком для своего времени технологическом уровне. Вместе с тем, оно ориентировалось на рыночный спрос не только со стороны богатой прослойки населения, но и на массового потребителя из бедных и средне-зажиточных слоев городского населения [19, 78-85].

На материалах из раскопок золотоордынских городов Поволжья, в целом более многочисленных и разнообразных по сравнению c материалами из раскопок Азака, Г.А. Федоров-Давыдов реконструировал систему социально-экономической организации гончаров Орды и выделил следующие общественные формы существования ремесленного производства [19, 168]:

1. Индивидуальные мастерские с узкой специализацией и небольшим объемом производства (чаще всего в небольшом помещении мастерской работала одна гончарная печь). Очевидно, что эти мастерские принадлежали мелким ремесленникам, которые работали непосредственно на местный городской рынок (базар). При этом мелкие ремесленники-кустари, вероятно, не зависели непосредственно от крупного владельца, в качестве которого могла выступать как государственная власть, так и крупные ордынские аристократы.

2. Усадебные мастерские, расположенные в городских владениях провинциальной местной аристократии (т.н. «патрициата» городов), где трудились мастера, зависящие от заказов своего частного владельца. В таких мастерских обычно один или два горна, в ассортименте их продукции прослеживается узкая специализация на двух-трех типах изделий. Площадь производственного помещения может быть большей по сравнению с мастерскими мелких ремесленников-кустарей.

3. Большие мастерские со многими горнами, с техническим разделением труда, работающие по единому распорядку и под общим руководством. Вероятно, в данном случае археологические данные свидетельствуют о существования нескольких групп гончаров, объединенных в одну мануфактуру, в рамках которой возможно использование рабского труда. Подобные крупные керамические мастерские принято называть в отечественной науке термином «кархана», они могли принадлежать непосредственно правящей кочевой знати-улусбекам или их родственникам. Продукция таких мануфактурных предприятий отличается разнообразием ассортимента и ориентацией, прежде всего, на спрос социально-престижного значения со стороны провинциальной улусной знати.

Опираясь на материалы из раскопок гончарных мастерских Азака, В.И. Перевозчиков попытался применить эту схему для интерпретации производственных гончарных комплексов в плане реконструкции социально-экономической структуры местного городского ремесла [16, 95-108]. Он выявил аналогичную организацию производительных сил керамистов в Азаке. Вместе с тем, В.И. Перевозчиков доказывает, что постепенно технологические и морфологические различия между продукцией гончаров-профессионалов, первоначально принадлежавших к двум разным производственным традициям, в Азаке стирались и нивелировались [15, 312-353].

Теоретические построения и выводы В.И. Перевозчикова подверглись серьезной критике со стороны И.В. Волкова и А.Н. Масловского, причем оппоненты указывали на отсутствие фактического материала, подтверждающего развитие в Азаке мастерских усадебного типа. Они отмечали также сохранение специфического для Северо-Восточного Приазовья преобладания в гончарстве мелкотоварного производства, представленного мастерскими первого типа, согласно схеме Г.А. Федорова-Давыдова. Не согласны критики В.И. Перевозчикова и с его утверждением об отсутствии стандартизации в размерах выпускаемой керамистами Азака продукции [12, 346-356].

Проанализировав точки зрения специалистов в области изучения гончарного ремесла Азака, можно заключить, что важнейшая проблема анализа общественно-экономической организации гончарного производства в Азове XIV века находится в стадии научной разработки, ряд ее аспектов либо слабо исследован, либо вызывает оживленные дискуссии.

Относительно меньше археологической информации накоплено о состоянии бронзолитейного производства и тесно связанного с ним ювелирного ремесла. Отдельные находки, свидетельствующие о существовании местного производства изделий из цветных и драгоценных металлов, совершаются часто при спасательных охранных раскопках участков культурного слоя города Азака. Это фрагменты и целые формы керамических льячек, сопел, а также металлургический шлак и полуфабрикаты изделий.

Так, согласно исследованиям И.В. Волкова, найденная при раскопках жилых и хозяйственных помещений большая серия литейных форм служила для изготовления бронзовых бубенчиков и других изделий, в том числе выполненных в технике зерни и скани, типичной для Древней Руси домонгольского периода [2]. Следовательно, вполне вероятно проникновение в Азак группы ремесленников-носителей древнерусских ювелирных технологических традиций, что предполагал и Г.А. Федоров-Давыдов [19, 184-185].

Помимо этого, зафиксированное археологическими источниками производство медной посуды в Азаке может быть связано с притоком ремесленников из Средней Азии или Кавказа, где оно было более развито, чем на Руси [13, 212-223]. Этот факт является подкреплением предположения А.Ю. Якубовского о том, что производство бронзовых зеркал, встречающихся при раскопках могильников населения Азака, могло быть налажено в крупных городах Орды, в том числе и в Азаке [5, 131].

Таким образом, существование высококвалифицированных ювелиров и бронзолитейщиков в Азаке, работавших на привозном сырье, не подлежит сомнению. О производственной организации азакских ювелиров и бронзолитейщиков можно говорить только предположительно. Поскольку концентрация производства в больших мастерских для ювелиров экономически не оправдана, то в данной отрасли ремесла, вероятно, преобладали мелкие мастерские, работающие на выполнение индивидуальных заказов частных лиц со средним и высоким достатком. Археологические материалы не противоречат этому предположению, так как большинство находок следов производства изделий из цветных металлов сделано в заполнении жилищ, либо вне площади каких-либо сооружений [13, 212-216].

В 1950-1970-е гг. в Азаке, как и в других золотоордынских городах, железоделательное ремесло оставалось слабоизученным. Большей частью при раскопках находили готовые изделия, а не остатки производственных помещений-кузниц [19, 180].

В дальнейшем, на материалах из раскопок Азака в 1979-1992 гг. С.В. Рязановым был выполнен металлографический анализ образцов продукции местных металлургов-мастеров кузнечного дела. Он выделяет несколько типов изделий (в основном, это ножи, топоры, зубила, детали вооружения, кресала и ножницы), которые изготовлены в различных технологических традициях:

а) для первой традиции характерно производство железных изделий из высокоуглеродистой стали с т.н. «жесткой» закалкой. В рамках данного технологического способа мастерами иногда использовалась и низкоуглеродистая сталь (для изготовления ножей), а также прием цементации лезвия рабочего инструмента (например, лопаты). Отмечается, что металлические изделия, сделанные кузнецами в этой традиции, количественно преобладают в Азаке;

б) вторая технологическая традиция (или школа) отличается широким использованием методики компоновки «мягкой» металлической основы и «твердого» лезвия с помощью сложных приемов напайки, сварки и трехслойного пакетирования. Эта более сложная рецептура применялась при получении орудий, предназначенных для обработки камня, цветного металла и дерева (округлый напильник, долото, топор, зубило), а также при изготовлении предметов вооружения (наконечники стрел, в том числе арбалетных, панцирные пластины доспехов) и домашнего обихода (ножницы, кресала) [17, 137-138].

С.В. Рязанов пришел к заключению, что происхождение кузнецов Азака, делавших железные изделия в рамках первой технологической традиции, связано с южнорусскими землями, где в то время эта традиция преобладала [17, 138]. Возможно, что ее носители проникли в Азак в конце XIII века из древнерусских поселков Северо-Восточного Приазовья, где в домонгольское время известно наличие подобных производственных традиций (например, в металлургических изделиях, обнаруженных тем же С.В. Рязановым на Куричанском поселении XII – XIII вв., расположенном в черте современного с. Приморка Неклиновского района).

Появление в среде кузнецов Азака носителей навыков второй технологической «школы» С.В. Рязановым связывается с ремесленниками из Волжской Булгарии и, возможно, из соседних с ней районов Северо-Восточной Руси [17, 137].

Таким образом, можно проследить сосуществование в Азаке, по меньшей мере, двух различных технологических традиций в железоделательном ремесле. Одна из них может иметь местное, домонгольское происхождение, а другая появляется только в ордынское время, оставаясь более высокой по уровню сложности в обработке металла и изготовлении дорогих кузнечных изделий (ножниц, топоров, молотков, напильников). Представляется, что, в силу своей относительной дешевизны, продукция мастеров-носителей первой технологической традиции могла все же успешно конкурировать на местном внутреннем рынке с более качественными изделиями специалистов второй технологической традиции. Но при этом на уровне внешнего рынка преимущество продукции мастеров второй технологической традиции должно было быть ощутимым.

Домостроение ордынского Азака исследовано в недостаточной степени, поскольку, в отличие от многих городов Поволжья, сплошные раскопки данного города невозможны в силу застройки его территории современным г. Азовом. Поэтому археологические исследования жилых и хозяйственных помещений Азака носят спасательный, охранный и потому выборочный характер [4; 6]. На основании опубликованных результатов многолетних полевых исследований археологических экспедиций Азовского краеведческого музея можно сделать вывод о заметном разнообразии и индивидуальных чертах конструктивных форм в домостроительстве Азака. Но, тем не менее, А.Н. Масловский выделяет несколько основных типов жилых сооружений золотоордынского города Азака [12; 13], проанализировав инфраструктуру которых можно сделать некоторые выводы о социальной стратификации и имущественной дифференциации жителей:

А. Простые подквадратные или подпрямоугольные земляночные и полуземляночные жилища, некоторые из них могли также использоваться и как производственные помещения. Зачастую такие дома имели очаг (или округлой формы глинобитную печь «тандыр»), расположенный либо у стены, либо в центральной части помещения. Вероятнее всего, стены таких домов были сложены из саманного кирпича, обмазаны глиной с обеих сторон. Крыша могла быть деревянной или соломенной. Вероятнее всего, что данный тип жилищ сооружался представителями малоимущих слоев городского населения (т.н. плебса).

Б. Наземные юртообразные в плане жилища, без фундамента. В конструкции стен и, вероятно, кровли они аналогичны домам первого типа, но здесь стены могли быть турлучными и в основании иметь каменную отмостку. Отличительными признаками подобных жилищ являются слабая углубленность в грунт и округлая форма, напоминающая кочевническую юрту. Возможно, что жилища второго типа принадлежали не только малоимущим, но и среднезажиточным слоям местного населения, которые по своему происхождению могли быть потомками переселившихся в Азак кочевников из приазовских степей.

В. Наземные дома на фундаменте из неотесанного камня (ракушечник, мергелевый известняк), стены таких жилищ сложены из кирпича-плинфы, зачастую имелась деревянная кровля, крытая черепицей и печи, обложенные импортными изразцами (восточно-крымского и иного происхождения). Такие жилые комплексы, очевидно, являлись центрами изолированных усадеб, куда входили также хозяйственные постройки. Жилища этого типа принадлежали, скорее всего, средним по достатку слоям горожан.

Г. Крупные жилые и хозяйственные комплексы, при строительстве которых применялся как сырцовый, так и в большой мере обожженный кирпич. Этот тип отличается обилием хозяйственных и зерновых ям, наличием отдельных производственных помещений, применением отопительных приспособлений (печей-тандыров, керамических труб-кубуров). Характерно применение печных облицовочных изразцов, черепичная кровля. Возможно, что данные жилые постройки имели не один этаж. В целом, на современном уровне археологической исследованности, жилые усадьбы четвертого типа довольно редки в Азаке, по сравнению со столичными центрами Орды (Селитренное, Царевское, Водянское городища на нижней Волге), хотя более точный сравнительный анализ в данном случае затруднителен. Вполне вероятно отождествление владельцев жилищ четвертого типа с представителями городской социальной верхушки.

Очевидно, что только домостроение сооружений третьего и четвертого типов требовало заказного труда специализированных артелей каменщиков, а также работы профессиональных печников, кровельщиков, столяров. Возведение же жилищ первого и второго типов могло осуществляться их владельцами без привлечения ремесленников строительных специальностей. В целом, общественно-экономическая потребность в труде профессиональных строителей в Азаке должна была иметь место. Однако пока недостаточно фактических оснований для выявления этнической и социокультурной принадлежности выделяемых археологами типов жилых сооружений Азака.

В последнее время существенно пополнились научные данные о кожевенном и косторезном производстве в Азаке. В частности, в 2000–2001 гг. под руководством А.Н. Масловского и И.В. Белинского были исследованы производственные помещения и многочисленные следы отходов кожевенного производства и косторезного ремесла [13, 213-220].

Анализируя материалы данных раскопок, можно говорить о том, что продукция азакских косторезов и кожевенников ориентировалась на спрос не только со стороны оседлого населения города и его округи, но и на кочевников Северо-Восточного Приазовья. С приазовскими номадами были связаны поставки соответствующих видов сырья для производства (рога оленя, кости, кожи и шкур домашнего скота). Не исключено, что носителями ремесленных умений и навыков в данном случае выступало домонгольское население Северо-Восточного Приазовья, в частности, древнерусская и кипчако-половецкая этнические общности.

Из представителей ремесленных занятий, непосредственно обслуживавших производителей пищевой продукции (пекарей, поваров), в Азаке по археологическим данным определяется присутствие печников и мясников. Так, в одной из публикаций азовского археолога А.Н. Масловского говорится о выявлении трех крупных хлебных печей типа тандыров на участке раскопа по ул. Толстого, 41 (общая площадь раскопа составляла около 800 квадратных метров) [14]. Постройка таких сложных специализированных сооружений могла вестись только профессионалами-печниками. На этом же участке прослежено заполнение мусорной ямы № 6 начала XIV века, давшей находку единовременного массового скопления костей животных (свыше 4000 фрагментов) [14].

В результате остеологического анализа находок из данного закрытого археологического комплекса Г.И. Тимонина пришла к выводу о его связи с деятельностью скотобойни, где трудились мастера по разделке туш скота, главным образом овец, коз и коров. Причем данный процесс проходил по определенной технологии и в больших разовых объемах (убой и разделка крупного стада осуществлялись одновременно несколькими специалистами-мясниками) [18, 223-231].

Таким образом, обобщив доступный археологический материал, можно сделать вывод о наличии в Азаке нескольких специализированных ремесел. К ним относятся кузнечное дело, керамическое производство, ювелирное и бронзолитейное ремесло, а также домостроительство. Появление в Азаке за короткое время ремесленников-профессионалов различного профиля можно объяснить воздействием, по крайней мере, двух факторов общественного развития золотоордынского населения.

Во-первых, это военно-административная политика центральной ордынской власти. Она заключалась, помимо прочего, в организации принудительного переселения в новопостроенный Азак различных этнических групп ремесленников (в частности, именно таким путем могли попасть в Приазовье мастера из Волжской Булгарии, Северного Кавказа, Крыма и Руси). Данная политика объективно приводила к изменениям в общественно-экономическом развитии прежнего населения региона (например, новые, более сложные и передовые традиции и навыки в гончарстве, металлургии, домостроительстве). При этом мог происходить обмен хозяйственными навыками и опытом работы между различными (прежними и вновь прибывающими) группами мастеров, что прослеживается В.И. Перевозчиковым [15, 327-330; 12, 352].

Во-вторых, это спонтанный процесс добровольного переселения в Азак ремесленников из сельскохозяйственной округи города, привлекаемых его растущими экономическими возможностями на протяжении конца XIII – середины XIV вв. Именно таким образом в приазовском городе могли поселяться специалисты в кожевенном и косторезном производстве, возможно также кузнецы и шорники. Эти ремесленники приносили с собой те технологические знания и умения, которые выработались еще в домонгольское время у местного кочевого и оседлого сельского населения Северо-Восточного Приазовья. Сохранение и развитие домонгольских производственных традиций и соответствующей им формы социальной организации (например, проживание мелких ремесленников не в виде отдельных кварталов или районов, а рассеянно по всему городскому поселению) обусловили своеобразный социально-экономический облик ремесленного населения Азака.

Остается нерешенным вопрос о преобладании какого-либо из выделенных факторов в процессе заселения ремесленниками Азака или об отсутствии такового доминирования в принципе. Эта проблема еще далека от своего разрешения, прежде всего, в силу ограниченного объема необходимых данных письменных и археологических источников. Но такое положение преодолимо в ближайшем будущем благодаря интенсификации археологических исследований в современном г. Азове.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Белинский И.В., Масловский А.Н. О выделении наиболее ранних материалов в керамическом комплексе золотоордынского г. Азак // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы: тезисы VII Донской Междунар. конф. Ростов н/Д., 1998. С. 121-122.

Волков И.В. К атрибуции нескольких золотоордынских вещей в Азаке // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1987 году. Азов , 1988.

Волков И.В. Керамика Азова XIV – XVIII вв. (классификация и датировка): автореф. дисс … канд. ист. наук. М., 1992.

Волков И.В. Спасательные раскопки в г. Азове в 1985 году // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1985 году. Азов , 1986.

Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М., 1998.

Гудименко И.В., Перевозчиков В.И. Спасательные археологические работы в зонах новостроек города Азова // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году. Азов , 1987.

Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII – XIV вв. М., 1985.

Зиливинская Э.Д. Монументальное строительство в городах Золотой Орды: дисс … канд. ист. наук. М., 1991.

Ларенок В.А. Загадки раскопа № 2 // Донская археология. 1998. № 1.

Ларенок В.А. Миграция населения из Предкавказья на Нижний Дон во второй половине XIII века // Взаимодействие и развитие древних культур южного пограничья Европы и Азии. Саратов, 2000. С. 208-213.

Ларенок В.А. Поливная керамика Азака (к постановке вопроса) // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1985 году. Азов , 1986.

Масловский А.Н. К «Историографии местной керамики Азака-Таны» В.И. Перевозчикова (о методике и задачах исследований) // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов , 2002. Вып. 18.

Масловский А.Н. Раскопки в Азове // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов , 2002. Вып. 18. С. 212-223.

Масловский А.Н., Белинский И.В. Отчет о спасательных археологических раскопках в г. Азове по ул. Толстого, 41 в 2000 году (Раскоп 1-2) // Архив Азовского музея краеведения. 2001, б/н. С. 1-12.

Перевозчиков В.И. Историография местной керамики Азака-Таны // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1999–2000 гг. Азов , 2001. Вып. 17. С. 312-353.

Перевозчиков В.И. История археологического изучения гончарного ремесла Азака-Таны (предварительные данные по топографии и хронологии) // Донская археология. 2001. № 1-2. С. 95-108.

Рязанов С.В. Продукция кузнецов золотоордынского Азака // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы: тезисы VII Донская Междунар. конф. Ростов н/Д., 1998. С. 137-138.

Тимонина Г.И. Сведения о массовых находках рогатого скота в Азаке // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Азов , 2002. Вып. 18. С. 223-231.

Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. Археологическое исследование золотоордынских городов. М., 1994.

[velizariy]

The David Collection - Ceramics: http://www.davidmus.dk/en/collections/i ... s/ceramics

[velizariy]

Фотообзор сельджуркской керамики в музейной экспозиции г. Конья.
http://maximus101.livejournal.com/70434.html

[velizariy]

Самашев З., Кузнецова О., Плахов В. Керамика Сарайчика. - Алматы, 2008. - 264 с.

http://archeo-astana.kz/rus/biblioteka/ ... chika.html
http://archeo-astana.kz/monograph/keram ... chika/#/4/

[velizariy]

Exchanges between Byzantium and the Islamic World: Courtly Art and Material Culture
https://www.academia.edu/4961779/Exchan ... al_Culture

The Trade Contacts of the Anatolian Region with the Crimean Black Sea Coast During the Late Byzantine Period
https://www.academia.edu/8944880/The_Tr ... ine_Period

Glazed wares as main cargoes and personal belongings in the Novy Svet shipwreck (13th c. AD, Crimea): a diversity of origins investigated by chemical analysis
https://www.academia.edu/8945750/Glazed ... l_analysis

GRAFFITI ON THE ITALIAN WARE FROM THE MEDIEVAL "NOVY SVET" SHIPWRECK IN THE BLACK SEA, CRIMEA
https://www.academia.edu/2225918/GRAFFI ... SEA_CRIMEA

he Fustat ceramic collection in the Royal Museums of Art and History of Brussels: The Mamluk Assemblage,
https://www.academia.edu/4980195/The_Fu ... Assemblage_

[velizariy]

Лисова Н.Ф. Орнамент глазурованной посуды золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Серия «Археология евразийских степей». Выпуск 15. – Казань: Институт истории АН РТ, 2012. – 184 с. + 24 с. цв. вкл.
http://archtat.ru/img/media/series/3/aes_15.pdf

А.Н. Масловский
Восточные элементы в материальной культуре Азака и проблема миграций городского населения Золотой Орды // Поволжская археология. № 4 (6) 2013
http://archaeologie.pro/2013_4_kultura-azaka.html

Тесленко И. Б. (Симферополь) Поливная посуда Крыма XV в. (местное производство до турецкого периода). Часть ІІ. Хронология // Древности 2012. Харьковский историко-археологический ежегодник. – Вып. 11. – Харьков: ООО «НТМТ», 2012. – 392 с.
https://khiao.files.wordpress.com/2012/ ... 23_236.pdf

Рыжов С. Г. Средневековая усадьба XIII в. в Северном районе Херсонеса (постоялый двор) // Древности — 1997-1998. Харьковский историко-археологический ежегодник. — Харьков: АО «Бизнес Информ», 1999. – 232 с.
https://khiao.files.wordpress.com/2010/12/rigov1.pdf

Mongol influences on Mamluk ceramics in the fourteenth century
https://www.academia.edu/1496749/Mongol ... th_century

[velizariy]

ЧАШИ-ПИАЛЫ НИЖНЕВОЛЖСКИХ СТОЛИЦ УЛУСА ДЖУЧИ
http://cyberleninka.ru/article/n/chashi ... sa-dzhuchi

НАЧАЛО ПРОИЗВОДСТВА ПОЛИВНОЙ КЕРАМИКИ В ЮГО-ВОСТОЧНОМ КРЫМУ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIII – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIV В
МАСЛОВСКИЙ АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
http://cyberleninka.ru/article/n/nachal ... vine-xiv-v

[velizariy]

Fourteenth century glazed finewares produced in the Iranian world and comparisons with contemporary ones from the Golden Horde and Mamlūk Syria/Egypt
https://www.academia.edu/2284187/Fourte ... yria_Egypt

Unravelling the Enigmatic Fourteenth-Century Mamluk and Mongol Fine Wares: How to Solve the Problem
https://www.academia.edu/2284198/Unrave ... he_Problem

Mongol influences on Mamluk ceramics in the fourteenth century
https://www.academia.edu/1496749/Mongol ... th_century

What is Mamluk imitation Sultanabad?
https://www.academia.edu/1496676/What_i ... Sultanabad

[velizariy]

Наиболее массовые типы поливных импортов крымского производства и некоторые вопросы торговли в Восточной Европе в XIV в.
Бочаров С.Г., Масловский А.Н.
http://archaeologie.pro/ru/archive/14/242/