В своей первой статье я писал о калантарях и отталкивался от общепринятого в оружиеведении понятия что такое калантари - кольчато-пластинчатый доспех из квадратных или прямоугольных пластин, вплетенный в кольчужное полотно с четырех сторон. Данная короткая характеристика позволяет четко отделить этот доспех от других видов кольчато-пластинчатых доспехов – бахтерцев и юшманов. (Подробнее: Шиндлер О.В. Классификация русских корпусных доспехов XVI века. // История военного дела: исследования и источники. — 2014. — Т. V. — С. 451-454). Именно руководствуясь этими соображениями я «обнаружил» такой калантарь среди экспонатов Государственного Исторического Музея – № 68357.
Среди публикаций докладов Седьмой Международной научно-практической конференции Война и оружие. Новые исследования и материалы, прошедшей в Питере 18–20 мая 2016 года, есть чрезвычайно интересная статья Чубинского А.Н. (Чубинский А.Н. Предметы вооружения, утраченные Оружейной палатой в XVII–XIX веках. Утраты мнимые и действительные, — Война и оружие. Новые исследования и материалы Труды Седьмой Международной научно-практической конференции 18–20 мая 2016 года, — Часть V — С. 349-351.), в которой почтенный коллега не согласен с частью моих выводов.
Аргументы моего заочного оппонента определенно обоснованы в том, что единственный колонтарь хранившийся в Оружейной палате, утрачен, а его описание обрисовывает совершенно другой, труднопредставляемый доспех, который к тому же был единичным. Исходя из этой логики действительно можно поставить под сомнение определение доспеха № 68357 из ГИМа как колонтаря. Однако я не могу полностью согласится с мнением Чубинского А.Н.
Во-первых, мои соображения отталкиваются от уже устоявшегося определения вида кольчато-пластинчатых доспехов, которые используют оружиеведы (Например, Бобров Л.А., Худяков Ю.С. Вооружение и тактика кочевников Центральной Азии и Южной Сибири в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени (XV — первая половина XVIII в.). – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2008. С. 391, 396., с которыми Чубинский А.Н. также не согласен).
Моим вторым аргументом будет параллель между другим случаем использования одного названия для двух разных видов доспехов – а именно зерцала. Как я уже показал в «Классификации русских корпусных доспехов XVI века» названием зерцала называли доспех иранского происхождения (Чаар-Айна), состоявшего из 4 крупных пластин, которые могли соединяться как ремешками, так и кольцами. Для удобства различия я предложил именовать эти зерцала личными. Этот доспех играл роль вспомогательного доспеха, одевавшегося на кольчугу или пансырь. Также зерцалами называли доспех османского происхождения (Dönemi Zırh), который был полноценным самостоятельным доспехом, набранным из нескольких десятков пластин и защищавшим грудь, спину, бока и плечи ратника.
Таким образом, имея на лицо факт существования отдельного вида кольчато-пластинчатого доспеха, имеющего несколько экземпляров (1 предположительно русский, 2 сибирских, 1 османский, а также подобные им кавказские и индийские аналоги, реквизиты которых, я, к сожалению, пока не имею), а также аналогичный пример употребления одного термина для двух разных видов доспехов, считаю абсолютно легитимным отстаивать свою версию и считать доспех № 68357 из ГИМа – колонтарем.
П.С. Возможно больше ясности в эту дискуссию могли бы внести сведения о доспехе из ГИМа – история поступления в музей, документация и т.д., которые могли бы пролить больше света на вопрос о колонтарях в целом и о русских колонтарях в частности.
