Денисова М. М. «Конюшенная казна». Парадное конское убранство XVI-XVII веков

Денисова М. М. «Конюшенная казна». Парадное конское убранство XVI-XVII веков // Государственная оружейная палата Московского Кремля. Сб. научных работ по материалам Государственной оружейной палаты. Москва, 1954, с. 248-304.
OCR — Ровдо Роман

Конюшенная казна, как и другие коллекции Оружейной палаты, представляет большой интерес не только как собрание художественных и материальных ценностей, но и как комплекс памятников официального быта Русского государства XVI-XVII веков.
Во всех церемониалах этого периода - царских выездах, посольских встречах, имевших всегда политическое значение, - Конюшенной казне отводилось одно из первых мест. Конское убранство, сверкавшее золотом и драгоценными камнями, приводило в изумление дипломатов и путешественников Западной Европы и должно было демонстрировать не только роскошь московского двора, но и богатство и мощь всего Русского государства.
Большинство предметов Конюшенной казны - русской работы; эта часть коллекции является ярким показателем высокого искусства русских мастеров, работавших в мастерских Конюшенного приказа, в ведении которого находилось все конское хозяйство московских князей и царей. Часть предметов Конюшенной казны поступила из восточных и западноевропейских стран. С Востока привозились седла, уздечки, чепраки, с Запада - парадные экипажи.

МОСКОВСКИЙ КОНЮШЕННЫЙ ПРИКАЗ

Московский Конюшенный приказ возник в конце XV столетия.
К началу XVI века в Конюшенном приказе числились конюший боярин, ясельничий и конюший дьяк, который вел канцелярию приказа. В памятниках дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским сохранилось описание проводов в Литву княжны Елены, дочери Ивана III, в 1495 году. Из этого описания видно, что конюшенные чины занимали видное место при дворе великого князя. По этикету в поезде Елены конюшие следовали за стольниками, за конюшими шли ясельничие, далее постельничие, затем истопники, последними были дети боярские¹.
Конюшенные чины назначались также для встречи послов и для их охраны на посольских дворах. Например, в 1532 году послов польского короля Сигизмунда I Ивана Сапегу и Матвея Яновича вместе с детьми боярскими встречали также и конюхи Загрязский и Ушаков; они

-249-

же оставались в приставах у послов во время пребывания их в Москве. «А на Москве велел великий князь быти у них в приставах Григорью Дмитриевичу сыну Загрязского, да Василию же Ушакову, да с ними 30 сынов боярских неделыциков, да 50 конюхов»².
С середины XVI столетия Конюшенный приказ расширяет сферу своей деятельности. В 1556 году «переходит на царя» «конюший путь» в Новгороде, пожалованный перед тем новгородцу «Григорию Иванову сыну Дмитриева».
В указе Грозного новгородским дьякам Федору Еремееву и Казарину Дубровскому от 9 марта 1556 года говорится: «Велели есмя с своего жалованья, с конюшего пути, Григорью Иванову сыну Дмитриева ехати к нам на Москву. И вы бы с середохрестия (с середины великого поста.- М. Д.) конюший путь в Новгороде ведали на меня царя и великого князя»³.
Вместе с тем растет штат служилых людей Конюшенного приказа, утверждаются новые чины: к концу XVI века, кроме конюшего, ясельничего и дьяка, упоминаются стремянные конюхи.
Чин конюшего считался высоким еще со времен Киевской Руси, а то, что конюший боярин Борис Годунов стал царем, подняло этот чин в глазах боярства еще на большую высоту.
В XVII столетии во главе Конюшенного приказа стоял не конюший боярин, а ясельничий. По свидетельству современников, «тот ясельничий честью выше думных дворян и в думе сидит и с царем и с бояры вместе». Однако в описании ряда церемониалов XVII века встречаются упоминания и о конюших.
Ниже дьяков на служебной лестнице конюшенных чинов стояли столповые приказчики, на обязанности которых было присматривать «седельную, санную и каретную казну», следить за лошадьми, принимать и раздавать овес и сено и ездить «погодно» на конские площадки для сбора пошлин. За столповыми приказчиками следовали стремянные конюхи, подводившие царю лошадей, ходившие «подле царского стремени». Они также посылались на конские площадки в помощь столповым приказчикам. Еще ниже чином были задворные конюхи, состоявшие «в товарищах» у столповых приказчиков. Во время выездов царя они несли седельные покровцы (попоны) и «приступ, обитый бархатом», с которого царь садился на лошадь. Далее следовали стряпчие конюхи, поившие и кормившие лошадей, запрягавшие кареты и сани и ездившие в качестве возниц; на их обязанности было также чистить лошадей.
Все указанные выше чины, по словам современника, были «люди честные и пожалованные годовым денежным жалованьем, и поместьями, и вотчинами».
К самым низшим чинам причислялись стадные конюхи, «которые на Москве, в городах и по селам пасут лошади», и «ремесленные люди» - каретники, шлеёники и т. д.
Всего во второй половине XVII века в Конюшенном приказе было, кроме ясельничих, дворян и дьяков, свыше 600 человек: столповых приказчиков - 15, стремянных конюхов - 50, задворных - 40, стряпчих - 200, стадных конюхов - 200 и около 100 мастеров.
В конце третьей четверти XVII века число конюшенных чинов увеличилось. Появились новые должности - казначея седельной казны и приказчика возковой и санной казны. Эти должности, по всей вероятности, возникли в связи с ростом богатого конского убранства и количества экипажей.
В списке 1673 года «государевых конюшенных чинов на Москве и в других городах» числится: сторожей седельных и санных и всякой «мелкой рухляди» - 204, стадных московских конюхов - 51, стряпчих конюхов - 241, из них 42 человека находились в посылках, стадных приказчиков - 10, задворных конюхов - 70, стремянных конюхов - 37, столповых приказчиков - 2, казначеев седельной казны - 2, 1 приказчик возковой и санной казны и 76 мастеровых людей: золотарь «Филька Петров», серебряные мастера – «Артамошка Яковлев, Петрушка Митрофанов, Харитошка Матвеев», 3 «удильных» мастера (делающих удила), 2 уздных мастера, 2 портных, 4 седельника, 6 «нарезошных» мастеров, 2 мастера,

-250-

делающих подшейные конские кисти, «моршешный мастер» (изготовляющий морхи - короткие кисти), каретного резного дела мастер «Ивашко Матвеев», 7 человек мастеров каретного и колымажного дела, 4 шлейных мастера, 8 подковщиков, 7 оковщиков, 2 обойщика, 2 фонарных мастера, печной мастер, плетный мастер, мастер медного литья, мастер резьбы по металлу, обронник, 2 железника, «стекольного оконного дела» мастер «Андрюшка Федоров», 6 плотников, обручник и 8 конских мастеров, то есть коновалов. Всего конюшенных чинов вместе со стадными конюхами и мастерами в 1673 году в Конюшенном приказе было около 700 человек⁴.
В XVII столетии Конюшенный приказ владел огромными лугами, разбросанными по всем областям Русского государства. Его доходы складывались из различного рода денежных оброков и натуральных повинностей. Самой крупной статьей дохода являлись пятинные пошлины, взимаемые при продаже лошадей⁵. По свидетельству современника, в середине XVII века с конских площадок в пользу Конюшенного приказа собиралось «тысяч с десять» в год.
Пошлины платили и продавцы и покупатели. Служилым людям полагалось платить пошлины: по 6 денег с рубля - продавцу и по 6 денег с шерсти, то есть с лошади, - покупателю. Люди неслужилые платили: 8 денег с рубля - продавец и 8 денег с шерсти - покупатель⁶.
Уклонявшиеся от пошлины подвергались строгому наказанию и штрафу. С провинившихся брали «по 2 рубля по 4 алтына по 2 деньги» и дня на два - на три сажали в тюрьму.
При сборе конских пошлин чины Конюшенного приказа допускали «самовольство и насильство». До нас дошла челобитная жителей г. Устюга от 1647 года с жалобой на сборщиков конской пошлины — конюха Ивана Чуркина «с товарищем». Они писали, что Иван Чуркин «с посацких и с уездных людей конскую пошлину и пошерстное, и пятинное емлют с продажных и с меновых лошадей не против вашего (царского.— М. Д.) указу, а своим самоволством и насилством». Чтобы больше выманить пошлин, конюхи оценивали лошадей гораздо выше их настоящей цены. «И по той своей оценке, - жалуются дальше устюжане, - велят на правеже бить на смерть и вымучивают многие лишние пошлины». Иван Чуркин самовольно накладывал прибавку против прежних описей, требовал уплаты пошлин даже тогда, когда крестьяне брали друг у друга лошадей на время, для уборки хлеба или возки дров. Чуркин требовал денег и сверх пошлины. «И ото многих напрасных лишних пошлин, и от промытов, и от больших посулов, и от правежов многие крестьяне без животов и без деревень своих стали и скитаются меж двор и бредут врознь», - читаем дальше в челобитной устюжан⁷.
Постепенно в XVII веке сбор пошлин стал возлагаться на выборных целовальников и таможенных голов. Как видно из описи доходов Конюшенного приказа, в 1672 году из двадцати пяти указанных в описи городов в восемнадцати собирали пошлину «выборные целовальники» и только в четырех городах - чины Конюшенного приказа. В трех городах сборы были отданы на откуп⁸. С конца третьей четверти XVII века отдача на откуп конских площадок практиковалась все шире и шире. Собирались пошлины откупщиками с неменьшей жестокостью, «самоволством и насилством», чем прежде.
В ведении Конюшенного приказа, по крайней мере в течение всей второй половины XVII века, находились также и торговые бани в Москве и в других городах. Например, в 1670 году дворянин Конюшенного приказа Булгаков с дьяками Микулиным и Марковым взяли в Конюшенный приказ «з бани с мужской да з женской, что за Пречистенскими воротами под Зачатьевской слободою близко Москвы-реки, и государева Остоженного двора за 177 (1668-1669) оброку шесть рублей восемь алтын две деньги»⁹.
Кроме различного рода денежных оброков, для Конюшенного приказа выполнялся и целый ряд натуральных повинностей. Так, в 1630 году царь «указал» крестьянам разных волостей Владимирского уезда на свой «конюшенный обиход» сделать: к колымагам крюки,
-251-
полозья к каптанам (зимняя закрытая повозка), долгие дубовые оглобли к саням и дуги вязовые ¹⁰. В 1650 году стремянной конюх Василий Кашкин и колымажный мастер Остап Тимофеев посылались во Владимирский уезд для заготовки полозьев, колымажных крюков, дуг и различной величины досок¹¹.
В 1674 году жители Конюшенной слободы в Дмитрове сверх денежного оброка обязаны были возить к Москве сено. Во время выездов царя в Троице-Сергиев монастырь они давали «под всякие конюшенные запасы по 10 лошадей с телегами»¹².
В ведении Конюшенного приказа было сосредоточено огромное конское хозяйство. Это хозяйство было составной частью земельных богатств царя, крупнейшего представителя феодальных собственников в Русском государстве.
Источники XVII века сообщают следующие данные о составе конского поголовья в Конюшенном приказе: «150 лошадей верховых, каретных и санных» для выездов самого царя, 50 для цариц и царевен, 100 лошадей «добрых» под иноземных послов, 3000 лошадей «добрых бережных» и свыше 40 000 средних лошадей, на которых ездили с царем в поход «дворовые и конюшенные чины», сокольники, стрельцы. Эти же лошади «ходили во всякой работе» как в Москве, так и в других городах¹³. На этих лошадях возили пушки и «всякие пушечные запасы и запасное всякое воинское оружье»¹⁴. Однако в походной обстановке для перевозки орудий привлекались и «посошные люди».
До XVII века Конюшенный приказ помещался, по всей вероятности, в общем здании приказов; в XVII столетии ему было отведено специальное здание. На плане Олеария 1636 года царские конюшни показаны в Кремле, около Боровицких ворот; возможно, в это время здесь был и Конюшенный приказ. На это имеется указание в описях ветхостей стен Московского Кремля от 1645-1647 годов. «От Боровицких же ворот Конюшенного приказу к житницам осыпались стены в кирпич, вдоль пол - 3 сажени, вверх - полсажени, против конюшен городовой стены осмотреть нельзя, поставлены к стене полаты и конюшни»¹⁵.
К концу третьей четверти XVII века указанные выше постройки пришли, по-видимому, в ветхость, ибо в 1673 году в Кремле около Денежного двора было выстроено новое большое здание, каменное, в два этажа, с высокой башней над въездными воротами, ведущими на Конюшенный двор. С правой стороны крыльцо с лестницей вело во второй этаж. Здание приказа было весьма характерно для русской архитектуры середины XVII века. Стены по обоим этажам делились широкими пилястрами на три части, как видно, соответствующие внутреннему делению палат. Палаты в три и в четыре окна сохраняли некоторые черты русской избы - конструкцию сруба. Главные элементы декоративной отделки были сосредоточены на шатровой башне и в шатрах крыльца. Судя по размерам и характеру архитектуры, здание Конюшенного приказа было одним из самых больших и красивых зданий XVII века в Москве. Архив Оружейной палаты дает точную дату постройки нового здания Конюшенного приказа. В 1673 году 2 сентября из Приказа каменных дел было отпущено «к строению Конюшенной палаты в прибавку к прежнему кирпичу еще четыре тысячи жженых кирпичей, а деньги за тот кирпич велено было выдать из Конюшенного приказа по казенной цене, по два рубля за тысячу»¹⁶.
Дошедшие до нас документы сохранили некоторые имена русских мастеров, строивших здание Конюшенного приказа. В этих документах нашло отражение и бесправное положение мастеровых и ремесленных людей, работавших в приказах царского двора. Сохранилась челобитная каменщиков «Любимки Григорьева да Сафонки Сысоева с товарищи». «Подрядили мы, сироты твои, - пишут они в челобитной, - что нам сделать в Конюшенном приказе седельная палата и мы палату сделали и к той палате крыльцо и по твоему в. г. указу то крыльцо разломали и делали вновь и нам... за тое нашу работишку, что которое крыльцо делано и разобрано, твоего государева жалованья нам ничего не дано»¹⁷.

-252-

Рис. 1. Конюшенный приказ в XVII веке. Акварель художника Алексеева. 1800 год. (К стр. 253)

В октябре 1673 года каменщики Иван Калинин (Шипелкин) и Тимофей Семенов «с товарищи» вызывались для осмотра и оценки работ подрядчика по постройке Конюшенной палаты. В том же 1673 году было заплачено «каменных дел подмастерью Якушке Шарыгину, что был у строения седельной палаты, что у денежного двора » с 20 сентября по 26 октября «поденного корму» 2 рубля 5 алтын 2 деньги.
Вид старого здания Конюшенного приказа дошел до нас в изображениях художников конца XVIII - начала XIX века. На акварели Алексеева, относящейся к 1800 году, дан передний фасад Конюшенного приказа с шатровой башней над воротами и с нарядным двухшатровым крыльцом, ведущим во второй этаж, в седельную палату (рис.1).
На гравюре Цеттера 1819 года Конюшенный приказ показан с юго-восточной стороны; это изображение дает представление об обширности Конюшенного двора. Часть южной стороны по стилю ближе к постройкам начала XVIII века. Эта часть, по всей вероятности, достроена при Анне Иоанновне, которая в 1732 году приказала в здании Конюшенного приказа произвести ремонт и пристройки, «дабы впредь быть на том запасном дворе магазинам для дорожных карет, колясок и прочего... и притом быть особливым мастеровым покоям и жить тут мастеровым людям...»¹⁸
Здание Конюшенного приказа просуществовало до середины XIX века. В 1848 году во время постройки большого дворца оно было разобрано и на его месте в 1851 году построена существующая ныне Оружейная палата.

-253-

Рис. 2. Седло царя Бориса Годунова (№8496). Конец XVI века. (К стр. 255)

-254-

КОНЮШЕННАЯ КАЗНА

«А как вели великого государя лошадей и перед ними несли покровцы и полской резидент, видев, зело тому удивляясь, говорил: таких де лошадей у окрестных государей хотя сыскать и возможно, а конского такого наряду и украшения столь драгоценного, чает он, что ни у которых государей не обретается»¹⁹ - так отзывался о «троицком походе» 1675 года польский резидент Свидерский.
Подобные отзывы иностранцев о парадном конском убранстве не были преувеличением. Находившаяся в ведении Конюшенного приказа Конюшенная казна и но дошедшим до нас документам и по сохранившимся памятникам действительно должна была поражать своим богатством и роскошью. В отчетах о потерях царской казны в период польско-шведской интервенции 1612 года о Конюшенном приказе сказано: «...а в московскую разруху разграблено: на конюшне коней, и конских нарядов, и возков, и карет, и колымаг, и коптан, и иных всяких конюшенных запасов и обиходов и в Конюшенном приказе денег с 30 000 рублев»²⁰.
Россия издавна славилась выработкой конских уборов. Еще в начале XVI века австрийский посол Герберштейн в описании Московского государства отмечает, что русские вывозят в Татарию седла и узды. Английский путешественник Дженкинсон, посетивший Москву в 1557 году, пишет: «Седла их (русских. - М. Д.) делают из дерева и жил, они золотятся, украшаются дамасскою работою и покрываются сукном или сафьяном»²¹.
Упомянутый выше Сигизмунд Герберштейн отмечает, что у русских «седла приспособлены с таким расчетом, что всадники могут без всякого труда поворачиваться во все стороны и натягивать лук»²².
Сталкиваясь в ранний период своей истории чаще всего с кочевыми народами, русские не уступали кочевникам в искусстве верховой езды. Форма русского седла была продиктована военной тактикой, которая требовала умения отстреливаться на скаку и свободной посадки всадника в высоком седле. Седлами этой формы пользовались и на войне и в повседневной жизни. В поместной коннице седло этой формы продержалось до конца XVII столетия.
Русское седло опиралось на спину коня только седельными полками; передняя лука была высокая, в большинстве случаев с наклоном вперед, «нагибная», как отмечается в старых описях. Заднюю луку делали более низкой, отлогой, вследствие чего она совершенно не стесняла поворота в седле.
Во второй половине XVI века головку передней луки седла русские мастера стали делать шире, однако в своей основе седло не изменяло формы. Сохранившееся в Государственной Оружейной палате седло Бориса Годунова относится к концу XVI столетия (рис.2). Оно опирается на спину коня только седельными полками.
Однако головка передней луки, сильно вогнутая, гораздо шире, чем у прежних русских седел. Серебряная золоченая оправа лук украшена орнаментом. Орнамент состоит из цветов гвоздики и ваз с цветами, расположенных симметрично; среди цветов даны изображения птиц. На передней луке седла - прорезной плащ с чеканной маской льва²³. Оправа передней луки в середине разрезана, и одна половина наложена на другую, вследствие чего прорезной плащ с маской вышел за грани намеченного для него картуша. Сиденье и крыльца седла обиты более поздним, «золотным» бархатом; снизу седло подклеено крашеной берестой - типичным русским материалом, экспортировавшимся в XVII веке в большом количестве на Восток - в Иран и Бухару.
По аналогии с седлом Бориса Годунова к концу XVI века можно отнести еще три седла русской работы.
У всех этих седел, как и у седла Годунова, расширенные вогнутые головки передних лук. Одно из седел заслуживает внимания своей обивкой. Обивка седла вышита золоченым

-255-

Рис. 3. Ceдлo, шитое золотом и серебром (№8505). Конец XVI века. (К стр. 257)

-256-

Рис. 4. Седло в золотой оправе царя Михаила Федоровича. 1634-1639 годы. Работы мастера Ивана Попова с товарищами. (К стр. 257)

серебром по красному бархату двуглавыми орлами и единорогами на «аксамитное дело» (рис.3). Второе седло оклеено малиновым бархатом и оправлено по краям лук кованым золоченым серебром. Серебряные чеканные пластинки с мелкой бирюзой и венисами украшают луки седла. На пристругах из затканной разноцветными шелками и серебром тесьмы - чеканные серебряные золоченые наконечники. Луки и извести (концы седельных полок) оклеены белой кожей и украшены серебряными золочеными травами; сиденье и крыльца турецкого бархата; тебеньки по малиновому бархату расшиты золотом, на углах тебеньков - серебряные золоченые чеканные пластинки в виде львиных голов.
В начале XVII века русская форма седла продолжала сильно отличаться от западноевропейской и была ближе к восточному типу, в частности иранскому.
Одним из самых драгоценных русских седел XVII века является седло Михаила Федоровича, сделанное в 1637-1638 годах в мастерской Серебряной палаты (рис.4). Седло делали русские мастера - Иван Попов «с товарищи». Эти же мастера несколькими годами ранее делали и «большой наряд царя» - шапку и саадачный прибор (колчан для стрел, налучье)²⁴.
Вследствие затруднительного положения царской казны после иностранной интервенции 1612 года на оправу седла переделывались старые вещи. Так, в 1637 году 22 января окольничий Насилий Иванович Стрешнев снес «от государя из хором... цепь золоту мелкие звенья, а весу в ней два фунта золота, а приказал тем золотом оправлять государево седло. И та цепь отдана Серебряной палаты мастерам Ивану Попову с товарищи»²⁵.
Седло это отличается удивительным искусством отделки и особенной роскошью. Обилие драгоценных камней в известях и в оправе лук ослепляет своим блеском. В первый момент при взгляде на седло не замечаешь ни тонкого рисунка эмали, которой покрыт весь золотой фон оправы, ни узора на тебеньках, вышитого золоченым серебром по красному бархату русскими мастерами.
В собрании Конюшенной казны Оружейной палаты есть свыше полутораста русских седел, аналогичных по форме седлу Михаила Федоровича. Все они с «нагибной» лукой, с выступающими концами сидельных полок - известями. Большинство из этих седел по лукам и известям оправлены волоченым серебром с чеканным растительным орнаментом; на луках среди орнамента - чеканные изображения двуглавых орлов с грифонами и единорогами по сторонам.
В описи 1706 года эти седла обозначены: «Седла кованые русского дела». Сиденья и крыльца седел или обтянуты восточным бархатом или же украшены шитьем, исполненным по одноцветному бархату золотом и серебром. Тебеньки чаще всего кожаные с тисненым или расписанным красками орнаментом. Иногда тебеньки обтягивались той же тканью, что и седла, или делались из сафьяна, расшитого золоченым и белым серебром. Некоторые из седел вместо серебра оправлены по лукам кожей, строченной золотом.
Остановимся на некоторых седлах русской работы из коллекции Оружейной палаты более подробно. Седло № 8548 оправлено по лукам и известям чеканным серебром; на задней луке чеканные золоченые изображения двуглавого орла со львом и единорогом по сторонам; сиденье и крыльца турецкого бархата, тебеньки кожаные, шитые волоченым золотом. Другое седло (№ 8552) имеет луки и извести, оклеенные алой кожей и украшенные растительным орнаментом, исполненным волоченым серебром; сиденье и крыльца седла турецкого бархата; тебеньки кожаные, расписаны красками. Третье седло, детское (№ 8583), оковано золоченым серебром с чеканным растительным орнаментом; на передней луке вычеканены лев и единорог, на задней - двуглавый орел под короной; сиденье, крыльца и тебеньки восточного полосатого бархата; подклейка под седлом - крашеная береста (рис.5). В 1642 году в Конюшенном приказе делались «потешные» седла для царевича Алексея Михайловича²⁶; возможно, это и есть одно из тех «потешных» седел царевича; по стилю работы оно относится к периоду не позднее середины XVII века.

-257-

Рис. 5. Седло детское «потешное» (№8583). 1642 год. (К стр. 257)

-258-

Рис. 6. Седло в золотой оправе с алмазами. Конец XVII века. (К стр. 259)

В собрании Оружейной палаты имеется седло (рис.6), которое одно время относилось к иранским, а затем к царьградским привозам, однако внимательное изучение формы, орнамента и отделки седла позволяет нам утверждать, что седло это русской работы. Форма седла значительно отличается от формы типичных иранских: обе луки совершенно одинаковы - широкие, низкие, к сиденью пристегнута драгоценными пуговицами плоская подушка. Такая форма седла, сохранившаяся до наших дней у казаков и кавказских горцев, была весьма характерной для московских арчаков второй половины XVII столетия. Седло отличается богатством украшений и художественным мастерством отделки. Луки и извести сверкают драгоценными запонами с алмазами, сапфирами и рубинами, подушка и крыльца седла вышиты цветами, скомпонованными из жемчуга и изумрудов. Золотая оправа лук украшена зеленой эмалью с орнаментом из виноградных гроздьев. Седло, крыльца и тебеньки обтянуты алтабасом, затканным мелкими серебряными виноградными листьями по золотому фону. Седло не было записано в описи Конюшенной казны 1706 года: видимо, в период составления описи его в Конюшенном приказе не было; седло, как особенно ценное, могло находиться в «большой царской казне», поэтому установить по документам, где оно сделано, невозможно. Но близость формы седла к форме московских арчаков второй половины XVII века, типичный русский орнамент в виде городков, вынизанный жемчугом по краю подушки, приводят к выводу, что седло было сделано в Москве.
По времени седло можно отнести к последней четверти XVII века, к царствованию Федора Алексеевича. Именно в это время царские выезды отличались особенной роскошью.
С введением полков нового строя появляются в обиходе так называемые гусарские седла. Они во многом сохранили прежнюю форму русских седел, но их остов у основания гораздо шире и вследствие этого плотнее прилегает к спине коня, способствуя более твердой посадке всадника; поднятая круче задняя лука у этих седел служит той же цели. Конные полки нового строя, в частности гусарские, введенные в первой половине XVII века, были вооружены пиками, ввиду чего и было введено седло, плотно лежащее на спине лошади.
Согласно описи 1706 года в Конюшенной казне было несколько гусарских седел; некоторые из них сохранились до настоящего времени в собрании Конюшенной казны Оружейной палаты. Оправа этих седел по большей части весьма скромна: они обтянуты сплошь узорным или гладким бархатом, и только по краям лук идут серебряные ободки, так называемые огиби; вместо крылец и тебеньков по сторонам спускаются широкие полы. Но сохранилось несколько гусарских седел и в более дорогой оправе, например два гусарских седла (рис.7), оправленных золоченым серебром с прекрасным черненым орнаментом в виде птиц и цветов, «с соколами», как сказано в описях XVII века. Сиденья этих седел обтянуты итальянским бархатом с затканными серебром цветами. Одно из седел небольшого размера, видимо, детское. По характеру выполнения они относятся к концу XVII века. Известно, что в 1677 году жалованный мастер Серебряной палаты Андрей Павлов вместе с другим мастером, Михаилом Михайловым, делал «оправы серебряные с чернью к государевым седлам»²⁷.
Среди седел в коллекции Конюшенной казны сохранилось большое количество арчаков. Арчак, по терминологии XVII века, - седло меньших размеров с подушкой, пристегивающейся к сиденью.
В описях XVII века часть арчаков названа «полевыми». Это, очевидно, относится к походным арчакам, которые выдавались служилым людям, сопровождавшим царя в поход. Лучшим в коллекции арчаков Оружейной палаты и по художественной работе и по ценности материала является арчак (рис.8), оправленный золотом. В описи Конюшенной казны 1706 года этот арчак записан в статье арчаков «новых, которые деланы в Конюшенном приказе». Чеканный, характерно русский орнамент золотой оправы арчака наведен голубой эмалью; на

-259-

Рис. 7. Седло с чернью (№ 8580). Вторая половина XVII века. (К стр. 259)

-260-

Рис. 8. Арчак, оправленный золотом (№ 8425). Вторая половина XVII века. (К стр. 259)

передней луке изображены двуглавый орел, лев и единорог, ближе к известям - вооруженные копьями всадники и пешие стрелки в европейских одеждах; на задней луке - двуглавый орел с грифонами по сторонам.
Оправа этого арчака, изумляющая своей красотой и художественным вкусом, - произведение талантливого русского художника-эмальера последней четверти XVII века. Подушка, крыльца и тебеньки арчака сделаны из шелковой золотной ткани - объяри - с крупными серебряными цветами; по краям идет каемка из драгоценных камней - рубинов и изумрудов.
К сожалению, нам пока не удалось узнать имя мастера этого замечательного арчака, но имена некоторых мастеров-эмальеров, работавших по конскому убранству, все же известны. Так, в 1682 году мастера Ларион Афанасьев, Лука Мымрин и Степан Федотов делали на арчаки оправу «серебряную, сканную с финифтью»²⁸. Произведения этих мастеров дошли до нашего времени. В собрании Конюшенной казны Оружейной палаты хранятся два арчака, украшенные эмалью по скани (узору из проволоки). Их оправа отличается тонкостью работы и чутьем мастера к цветовой гамме. Эмаль бледных тонов - голубого, светлозеленого, белого,- наведенная на

-261-

Рис. 9. Арчак 1682 года (№ 8452). Мастера Ларион Афанасьев, Лука Мымрин, Симеон Федотов. (К стр. 262)

сканном орнаменте, создает впечатление тончайшего цветного кружева. Один на арчаков обит золотым алтабасом с вышитыми серебром цветами; подушка, крыльца и тебеньки другого арчака обтянуты золотым полуразрезным бархатом с крупными зелеными цветами но серебряному фону; ткань вполне гармонирует с зеленовато-голубой оправой лук (рис 9).
Из арчаков, изготовленных в мастерских Конюшенного приказа, заслуживает особого внимания арчак № 8437, оправленный золоченым серебром с чеканным орнаментом, которого на передней луке вычеканены лев и грифон, на зардей - двуглавый орел под коронами. Подушка, крыльца и тебеньки - серебряного алтабаса, шиты золотом.
Из мастерских Конюшенного приказа вышел ряд арчаков удивительно искусной как, например, арчаки, обитые малиновым бархатом и вышитые волоченым золотом. Особенно интересен арчак с тебеньками (№ 8461), украшенными серебряными вызолочеными наугольниками с чеканным растительным орнаментом, «с соколами» (рис. 16).
Разнообразие узоров, их неповторимость говорят о богатой фантазии руского мастера. Один арчак (№ 8493) украшен аппликацией: луки и извести оклеены бархатом цвета, такого же бархата подушка; крыльца и тебеньки расшиты кусочками красного, зеленого и светлокоричневого цвета крупным цветочным орнаментом

-262-

Рис. 10. Арчак (№ 8461). Вторая половина XVII века. (К стр. 262)

-263-

Рис. 11. Арчак (№ 8493). Вторая половина XVII века. (К стр. 266)

-264-

Рис. 12. Арчак (№ 8463). Вторая половина XVII века. (К стр. 266)

-265-

Рис. 13. Плат (№ 8974). Вторая половина XVII века. (К стр. 266)

орнамента проложен серебряный жгутик: пуговицы серебряные золоченые с чернью (рис.11). К арчаку сделан такой же покровец с орнаментом из разноцветных бархатов.
У другого арчака (№ 8463) луки обиты белой кожей, огиби серебряные золоченые; подушки, крыльца и тебеньки малинового бархата; крыльца и тебеньки сплошь расшиты серебряным шнурком, стилизованным растительным орнаментом; пуговицы серебряные золоченые с чернью (рис.12). К арчаку был сделан такой же плат (рис.13).
Луки и извести третьего арчака (№ 8472) оправлены серебром с чеканным растительным орнаментом, наведенным чернью. На луках среди орнамента изображены двуглавые орлы под коронами со скипетром и державой. Подушка, крыльца и тебеньки зеленого бархата, богато украшены шитьем, исполненным волоченым золотом строчкой; характер орнамента растительный, в виде сильно стилизованных трав и цветов.
Конский убор, предназначавшийся для траурных процессий, изготовлялся из материалов «смирных», то есть траурных, цветов. Арчаки траурные, «панихидные», обтягивались черным, вишневым или фиолетовым бархатом, узды делались из такого же цвета тесьмы и набирались серебряными, украшенными чернью пластинками. Различного вида чепраки и покровцы шились из тех же траурных тканей и обшивались по краям черной бахромой.
Здесь перечислены лишь наиболее выдающиеся произведения мастеров Конюшенного приказа. Можно было бы указать еще десятки арчаков и седел с новыми элементами узоров и новыми материалами, применяемыми в обработке, однако это увело бы нас от основной темы настоящего очерка, в котором поставлена задача показать типичные, преимущественно датированные памятники.
Русские стремена имели в основном две формы: одни с узкой дужкой и круглым основанием, другие - в виде согнутой неширокой полосы, постепенно суживающейся кверху. Они

-266-

Рис. 14. A - наколенники, украшенные чеканным орнаментом. Б и В - стремена русские, окованные золоченым серебром. XVII век. (К стр. 267)

оковывались золоченым серебром, украшались золотой и серебряной насечкой и прорезным орнаментом (рис.14, фиг.Б). Иногда на подножной пластине гравировалось изображение двуглавых орлов; по всей вероятности, такие стремена изготовлялись исключительно для царских седел (рис.14, фиг.В). Иногда к русским седлам и арчакам подвешивались широкие стремена турецкого типа.
В русском конском убранстве XVI-XVII веков строго соблюдалась цельность. Чепраки и чалдары шили из тех же тканей, которыми покрывались арчаки и седла. Наборы узд, паперстей и пахв (ременная петля от седла к хвосту лошади) обычно соответствовали оправам седельных лук.
Особенно искусны были русские мастера и мастерицы в шитье золотом и в жемчужном низаньи. В собрании Конюшенной казны хранится чепрак, низанный жемчугом по червчатому бархату орнаментом из крупных листьев и цветов. В серединах цветов и некоторых листьев - чеканные золотые плащи, украшенные мелкими изумрудами и рубинами. С трех сторон чепрака идет бахрома, также вынизанная из жемчуга. По характеру шитья чепрак можно отнести к первой половине XVII столетия (рис.15).
Другой, относящийся к наиболее роскошным конским покровам русской работы чалдар сделан из гладкого аксамита, затканного серебряными цветами по золотому фону. Чалдар украшен золотыми в виде цветов граната прорезными с эмалью плащами, вокруг которых положен низанный мелким жемчугом узор также в виде цветов граната. По краю всего чалдара идет широкое кружево, низанное жемчугом по зеленому бархату (рис.16).
Большое значение в русском конском убранстве придавалось седельным покровцам. Во время торжественных процессий на царских «заводных» лошадей сверх седел накидывали еще покровцы. В описи Конюшенной казны 1706 года в статье покровцов на первом месте стоит «покровец с царствы» (рис.17), отличающийся богатством отделки. Он вышит по голубому («лазоревому»)

-267-

Рис. 15. Чепрак, низанный жемчугом (№ 9113). Первая половина XVII века. (К стр. 267)

атласу пряденым золотом, серебром и разноцветными шелками; в середине на красном фоне вышит герб Московского государства - двуглавый орел с Георгием Победоносцем на коне в центре; конь вынизан мелким жемчугом. В кайме покровца - десять кругов из белого атласа с вышитыми золотом, серебром, разноцветными шелками и жемчугом гербами областей Московского государства: Казанской, Астраханской, Сибирской, Новгородской, Тверской, Рязанской, Болгарской, Пермской, Вятской и Нижегородской; круги обведены рельефно вышитыми золотом и серебром обводками с жемчужным низаньем; жемчуг обильно украшает все шитье покровца. По краю - серебряная бахрома, подкладка - желтой камки²⁹.
В описи Конюшенной казны Оружейной палаты 1884 года этот покровец отнесен в разряд «саадашных», то есть служивших для накрытия саадачного прибора - налуча с луком и колчана со стрелами. Однако документы XVII века подтверждают опись 1706 года и считают покровец предметом конского наряда. Покровец можно отнести к началу второй четверти XVII века.
К числу такого же рода покровцов следует отнести и покровец, шитый по червчатому атласу волоченым золотом (рис.18). В центральном клейме этого покровца, на фоне, сплошь зашитом золотом, вышит петельчатым швом двуглавый орел под коронами. Техника петельчатого шитья рельефно выделяет орла на плоско зашитом фоне; вокруг центрального клейма вышит стилизованный цветочный орнамент. По краям покровца широкая кайма, также вышитая волоченым золотом орнаментом в виде цветов и отдельных сплошь зашитых клейм. В углах - фигурные клейма со стилизованными цветами гвоздики. Все шитье обведено по

-268-

Рис. 16. Чалдар алтабасный (деталь) (№ 9086). Вторая половина ХVII века. (К стр. 267)

контуру голубым, красным и черным шелками. По характеру работы и орнамента этот покровец также следует отнести к первой половине XVII столетия.
Покровцы с гербами, как свидетельствуют документы, несли в торжественных процессиях впереди или позади царской лошади. Так, в описании въезда царя Алексея Михайловича в Москву в 1655 году после польского похода сказано: «За царской лошадью несли царский герб - орел на драгоценном покровце, вышитый золотом».
Датский резидент Монс-Гей, наблюдавший в 1675 году царский выезд в Троице-Сергиев монастырь и больше всего восхищавшийся конским нарядом - «покровец, что с орлом низаной смотрел гораздо прилежно», - говорил: «Знатно де тот покровец усажен весь алмазами, также и на лошади той, перед которой тот покровец несут, наряд с алмазы же»³⁰.
Русские узды по сравнению с восточными, особенно турецкими, отличались большей легкостью. Они набирались по узкому ремню или тесьме золотыми и серебряными пластинками

-269-

русской и константинопольской работы. Золотые, прорезные, украшенные эмалью и драгоценными камнями пластинки в XVII веке в большом количестве вывозились из Константинополя и шли на украшение предметов культа, одежды и конского убранства. Одна из дорогих дошедших до нас русских узд набрана по затканной волоченым золотом тесьме небольшими константинопольской работы пластинками с эмалью, алмазами, яхонтами; на ошейнике - две жемчужные кисти (рис.19, фиг. Б). Такими же точно пластинками набрана и напереть. К узде - роскошное перо, золотое, чеканное, с бирюзой и жемчугом.
Для украшения узд применялись также янтарь и кораллы. В 1675 году в Серебряной палате делалась «узда серебряная с корольками»³¹. В 1680 году в Конюшенном приказе набиралась узда на тесьме «шелк червчат» из прорезных серебряных золоченых пластинок, украшенных бирюзой.
Широко употреблялись в русском придворном быту так называемые решмы, или узденички, - серебряные или же золотые пластинки, украшавшие переносье коня. Решмы делались и в самой Москве и привозились «купцами царегородцамп». Всего в собрании Оружейной палаты сохранилось 52 решмы, большей частью русской работы. Среди них - исключительной красоты золотая решма в виде продолговатой пластинки с чеканным, наведенным эмалью орнаментом: по концам пластинки - чеканное изображение ящериц, также наведенных эмалью; к пластинке прикреплена тесьма, сплетенная из белой серебряной проволоки (рис.20, верхняя фигура). К русской работе относятся также три серебряные золоченые решмы с чеканными изображениями двуглавых орлов среди растительного орнамента (рис.20, нижняя фигура).
В коллекции Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилось несколько драгоценных турецких реши; решма золотая, украшенная изумрудами, красными яхонтами и алмазами «греческой грани», шнур двойной серебряный с тремя нитками мелкого жемчуга (рис.28, фиг. А); золотая же решма, прорезная, «листья и травы» наведены зеленой, синей и белой эмалью, средний плащ и две лилии по сторонам украшены изумрудами и яхонтами.
Исключительно декоративным элементом в убранстве коня являлись подшейные кисти - наузы и «бобылевы хвосты». В языческие времена подшейные кисти надевались животным как амулеты против наговоров и болезней. В XVI-XVII столетиях эти кисти-амулеты превратились в чисто декоративный элемент.
В собрании конского убранства в Оружейной палате сохранилось до настоящего времени пять хвостов - белый с серебряной золоченой трубкой, черный с медной золоченой трубкой и три красного цвета.
Необычайным богатством отличались наузы (рис. 21). Они состояли из пластины - так называемой чекмы, - украшенной драгоценными камнями, и кисти и свешивались до уровня груди лошади. К наиболее ранним относится науз русской работы с деревянной, обтянутой голубым атласом и вынизанной жемчугом чекмой, с кистью из пряденого золота, серебра и жемчуга. Этот науз был «снесен в Конюшенный приказ от государя сверху во 130 (1622) году»³². Следующий по времени науз - русской работы с серебряной золоченой чекмой в виде двуглавого орла с распростертыми крыльями; на груди орла с одной стороны - бирюза, с другой - прозрачный камень бледноголубого цвета. Под орлом - три золотых и шесть серебряных кистей на трех серебряных шнурах. Третий, русской же работы науз, находящийся в Оружейной палате, поступил в Конюшенный приказ, видимо, из боярского имущества; на круглой, местами золоченой чекме в трех клеймах надпись, исполненная гравированной вязью: «Никиты Ивановича Чулкова-Большого». К чекме прикреплена сетка из пряденого серебра, от сетки спускаются кисти из золота, серебра и шелковых нитей.
Чрезвычайно интересен русский науз с чеканным изображением Самсона, раздирающего пасть льва. Великолепны два науза с жемчужными решетками вокруг золотых кистей. У первого науза чекма серебряная с чернью, у второго - шитая золотом по червчатому атласу. Из числа

-270-

Рис. 17. Покровец «с царствы» (№ 6367). 1633 год. (К стр. 267)

привозных следует отметить науз, взятый в 1654 году у Юргенского (Хивинского. - М. Д.) царевича³³. Кисть этого науза сделана из крученого красного шелка с золотом и жемчугом; чекма серебряная золоченая с чернью.
Больше всего в русском убранстве коня поражали иностранцев поводные и гремячие цепи (рис.20). Первые шли от удил вдоль поводов до передней седельной луки, вторые от передней же луки спускались на бока коня. Поводные цепи делались из серебряных золоченых различной формы плоских звеньев, украшенных гравированным или чеканным орнаментом, гремячие - из яблок, обычно прорезных, с серебряными шариками внутри. При движении коня цепи, особенно последнего вида, сильно гремели. Поводные цепи были известны еще в XVI столетии: так,

-271-

например, на царь-пушке, отлитой Андреем Чеховым в 1586 году, изображен царь Федор Иванович на коне; в убранстве коня видны цепи, идущие параллельно поводам. В заказах Бориса Годунова мастеру города Любека Кашпару Крону были «чепи поводные большие»³⁴. Иностранцы иногда принимали эти цепи за повода. Олеарий в описании встречи голштинского посольства замечает: «Вместо поводов у лошадей были очень большие серебряные цепи со звеньями шириной более чем в два дюйма»³⁵. Более подробно описывает поводные цепи Бернгард Таннер. «Справа и слева, - пишет он, - от удил и до передней седельной луки в виде полукруга имели они серебряные, а иные так и золотые цепи, испещренные разными узорами, толщиною в три пальца, заставляя коней привскакивать от их бряцания»³⁶.
В описи Конюшенной казны 1706 года отмечено большое количество поводных цепей, из которых многие сохранились до нашего времени и хранятся в коллекции Конюшенной казны Государственной Оружейной палаты. Одни из них состоят из прорезных яблок с шариками внутри, другие - из прорезных золоченых звеньев с гравированным орнаментом. На некоторых звеньях вырезаны двуглавые орлы со скипетром и державой. Есть цепи из сквозных витых звеньев с шарами (рис.20).
К числу декоративных предметов конского убранства относятся также и наколенники - широкие серебряные золоченые обручи, состоящие из двух полусферических частей, скрепляющихся шарнирами. С внутренней стороны для предохранения ног коня от трения подшивались стеганые ватные подушечки. Наколенники надевались повыше путового сустава, наподобие браслетов. Цитируемый выше Бернгард Таннер говорит и о дорогих наколенниках, украшающих ноги коня. Встречается упоминание о наколенниках и в документах того времени. Так, в 1680 году в Серебряном приказе по распоряжению царя Федора Алексеевича делались «серебряные позолоченные обручи на 100 лошадей»³⁷.
Вполне вероятно, что одиннадцать пар наколенников из собрания Государственной Оружейной палаты, украшенных чеканным растительным орнаментом, относятся к этому заказу (рис.14, фиг.А).
Не употребляя шпор (которые применялись только в полках нового строя), русские всадники имели при себе плеть с каким-нибудь красивым черенком - плетником и столбцом, то есть самой плетью, сплетенной из ремня или тончайшей металлической проволоки. Из сохранившихся в Конюшенной казне плеток наиболее интересна плеть XVII века с восьмигранным яшмовым плетником, оправленным по концам серебром, с резным золоченым орнаментом, украшенным бирюзой. Столбец этой плетки - шелковый с золотом и серебром, местами низан жемчугом. Вторая плетка - с рукояткой, оплетенной голубым шелком с золотом, с литым серебряным золоченым наконечником; столбец - из золоченых нитей с черным шелком.
Кроме предметов, изготовленных в мастерских самого Конюшенного приказа, в Конюшенную казну поступило много дорогих конских уборов из имущества умерших бояр, не оставивших наследников, и из имущества опальных лиц. Так, в 1655 году после смерти Никиты Ивановича Романова³⁸ в Конюшенный приказ поступил весь принадлежавший ему «конский наряд». В Конюшенную казну были переданы также все конские уборы из имущества гетмана Самойловича, кн. Голицына, Шаклевитого³⁹. Некоторые из этих вещей находятся в числе сохранившихся памятников в Оружейной палате. Таковы, например, мундштук и наперсть из имущества Никиты Ивановича Романова, набранные на тесьме из разноцветных шелков серебряными прорезными пластинками с чернью и цветными камнями.
Не менее пышной была и ездовая упряжь. Драгоценные шлеи, хомуты с золоченой резьбой и лисьими хвостами в большом количестве перечисляются в описи Конюшенной казны 1706 года. В Государственной Оружейной палате есть несколько шлей, но которым можно судить о богатстве ездовой упряжи. Чрезвычайно роскошна шлея, относящаяся, судя по уцелевшему на ней ярлыку, к середине XVII века; она набрана на широкой, затканной серебром

-272-

Рис. 18. Покровец с Московским гербом (8882). Первая половина XVII века. (К стр. 268)

Рис. 19. Узды, набранные золотом: А - с бирюзой (№ 8631). Середина XVII века. Б - с алмазами (№ 8632). XVII век. (К стр. 270)

тесьме золотыми прорезными пластинками константинопольской работы, украшенными алмазами и рубинами. Другая шлея набрана на красном бархате турецкой работы пластинками с яшмовыми вставками. Эта шлея относится уже ко второй половине XVII века.
К шлеям полагались так называемые шорные кровли (седелки). Они изготовлялись из кожи и обтягивались золотными тканями или бархатом. На них прикреплялись серебряные или золотые пластинки, часто украшенные драгоценными камнями. В Государственной Оружейной палате сохранилось два вида шорных кровель: одни - обтянутые золотным алтабасом с прорезными, наведенными эмалью пластинками, украшенными драгоценными камнями , другие - обтянутые красным бархатом с серебряными чеканными пластинками в виде двуглавых орлов и с серебряными чеканными угольниками с изображением львов и единорогов.
Неотъемлемой принадлежностью саней и возков были санные полости. Полости из дорогих тканей набрасывались на возки, спускаясь сзади и спереди. «Алые сукна, спускающиеся до земли», и «покрывала, расшитые золотом», упоминаемые Павлом Алеппским, были не что иное, как санные полости.

-273-

В собрании Государственной Оружейной палаты сохранилось шесть санных полостей XVII века. Три из них, сделанные из малинового бархата, подложены желтой венецианской тафтой: на двух из них наложены по кайме нашивки - «образцы», вышитые серебром по зеленому бархату; на третьей - «образцы» из золотой иранской ткани. Нам известно, что в 1634 году, кроме тафты веницейской, к одной из санных полостей выдавалась на «образцы» иранская ткань⁴⁰. Таким образом, эту полость с уверенностью можно отнести к 1634 году.
Пышными санными полостями в придворном быту XVI-XVII веков покрывались также сани во время похоронных процессий; по древнему погребальному обряду умершего из помещения выносили на санях. К числу таких «панихидных» полостей в собрании Конюшенной казны Оружейной палаты относится полость, сделанная из венецианского бархата, затканного золотыми аксамитными цветами и репьями по зеленому фону. Вокруг кайма из малинового двоеморхого бархата с аксамитными серебряными и золотыми цветами. На кайме - восемь нашивок, низанных жемчугом по гладкому зеленому бархату; кроме жемчуга, в нашивках три изумруда и четыре яхонта. Подкладка - из итальянской желтой камки (рис.22). Этой полостью были покрыты сани при похоронах царя Федора Алексеевича.
Наряду с полостями из дорогих тканей были также в большом употреблении полости из белого медвежьего меха - «медведка». Красота этого меха особенно обращала на себя внимание иностранных путешественников.
Цитируемый нами выше Навел Алеппский пишет следующее: «Белый мех очень красив, и только вельможи устилают им сани, причем одна половина меха сзади саней, а другая - под седоком»⁴¹.
В Конюшенной казне было много и западноевропейских и особенно восточных конских уборов, поступивших в числе посольских даров или купленных у иностранных купцов.
Во второй половине XVI и в начале XVII века среди привозов восточного конского убранства преобладали бухарские и крымские седла, весьма мало отличавшиеся друг от друга. И те и другие расписывались разноцветными красками с золотом растительным стилизованным орнаментом.
В орнаменте бухарских седел часто встречаются цветы и попугаи. Сиденья у тех и других обивались сафьяном, бархатом, сукном и расшивались разноцветными шелками, золотом и серебром. К крымским седлам полагался особый покровец - «снимальник», - небольшой круглый с прорезом для передней седельной луки.
В начале XVII века среди привезенного с Востока конского убранства уже встречаются персидские и турецкие седла. Два «кизылбашских» седла упоминаются еще в новгородском походе Грозного 1577 года, но те «кизылбашские» седла по своему характеру близки к бухарским и крымским; оба седла расписаны голубыми красками и золотом.
С конца XVI столетия развиваются дипломатические и торговые сношения с Ираном. Из Ирана Каспийским морем, а затем Волгой направляются в Москву шелк-сырец, шелковые ткани, селитра. Иранские купцы и послы приезжают в Россию хлопотать о беспошлинной торговле, о вывозе из России сукон, меди и т.п. Послы и купцы по этикету того времени и, конечно, не без политических расчетов привозили московскому царю богатые подарки. Дарам в дипломатических сношениях придавали тогда большое значение. Чем больше посол привозил даров, тем больше он оказывал чести царю, к которому приезжал, и тем богаче казался правитель, пославший его.
Дары от равного равному, то есть от шаха, султана или короля московскому царю, в дипломатических бумагах того времени назывались «поминками», то есть памятью; предметы же, подносимые послами или членами их свиты от себя, носили названия «даров». Каждое посольство стремилось привезти в подарок то, что считалось наиболее ценным в его стране к в отношении

-274-

Рис. 20. Вверху - решма золотая. XVII век. Внизу - решма серебряная. ХVII век. Остальное - цепи «поводные». ХVII век. (К стр. 270)

-275-

материальном и в отношении художественном; считались также и со вкусами получателя. Среди восточных даров на первом месте неизменно стояли породистые лошади и драгоценное конское убранство. Если с конца XVI и до конца XVII столетия проследить привозы иранских послов московским царям, то среди них всегда будут арабские лошади и драгоценные седла, чепраки, узды, стремена. И лошади и конские уборы после «объявления» их царю тотчас же оценивались и передавались в Конюшенный приказ.
Первые сведения о привозе конского убранства из Ирана относятся к концу XVI века. Среди «поминок», привезенных московскому царю в 1590 году послом шаха Аббаса Анди-беком, было седло «кизылбашского дела», окованное по лукам и известям золотом и украшенное драгоценными камнями - «яхонты червчаты и лалы и бирюзы». Сиденье седла было обито иранским золотным бархатом, затканным голубыми и красными шелками с золотом; крыльца и тебеньки были обтянуты иранской камкой, стремена оправлены серебром, подпруги и приструги - из разноцветной шелковой тесьмы с золотом и серебром⁴².
Вместе с седлом была привезена и узда с паперстью (подгрудный ремень), также с золотым набором. В 1592 году гилянский посол Тюрк-Имирь в числе даров привез седельный покровец и две подшейные кисти. В 1593-1594 годах из Ирана снова прибывает посольство во главе с послом Ази-Хосровым; среди «поминок» этого посольства были стремена, оправленные золотея и украшенные драгоценными камнями.
Иногда иранские послы привозили в подарок предметы конского убранства и не иранской работы. Так, в 1618-1624 годах посол Русан-бек привез в «поминках» седло и узду, оправленные золотом и драгоценными камнями, «что прислал шаху турецкий царь» ⁴³. В описи царской казны 1640 года указано иранское седло, оправленное золотом и драгоценными камнями: лалами, изумрудами, бирюзой и жемчугом. При седле упоминается ярлык с надписью: «Прислал государю в дарех кизылбашский шах во 143 (1635) году»⁴⁴. Это седло привезено, очевидно, иранским послом Анди-беком среди других богатых даров московскому царю в 1635 году.
Среди даров посольства 1648-1650 годов, возглавляемого послом Магомет-Кули-беком, было арабское седло, оправленное золотом с драгоценными камнями, мундштук и паперсть, оправленные золотом и бирюзой, два чепрака бархатных, пять атласных и два суконных⁴⁵. Значительное количество подарков от иранского шаха поступило в Конюшенную казну и во второй половине XVII века. По просмотренным нами документам, с конца XVI до конца XVII века из Ирана было привезено в числе «поминок» и посольских даров девять седел со всеми принадлежностями, семь узд, двадцать три чепрака.
В собрании Конюшенной казны Государственной Оружейной палаты сохранилось два восточных седла, близких к вышеописанным. Они оправлены золотом и украшены драгоценными камнями. Одно из них (рис.23) может быть отнесено к привозу 1590 года. Характер оправы чрезвычайно близок к оправе на троне Бориса Годунова, присланном ему шахом Аббасом I также в конце XVI века. Луки седла, так же как и трон, украшены крупной и средней бирюзой, «яхонтами червчатыми и лалами». Это как раз те камни, которые перечисляются в оправе седла, привезенного послом Анди-беком. Первоначальная обивка седла не сохранилась. Бархат на седле поздний, турецкий, второй половины XVII века; не сохранились также и тебеньки, обтянутые камкой, и стремена, оправленные серебром.
Второе иранское седло (рис.24) сохранилось в первоначальном виде, совпадая с описанием седла в описи царской казны 1640 года. Так, в оправе седла указаны «лалы, изумруды, бирюзы и жемчуги»: все эти камни находятся на сохранившемся седле. В описи указано, что в известях «восемь колец да два пробойца без колец»; точно так же и в наличии. На седле сохранился и старый иранский бархат, затканный по золотому фону разноцветными шелками: красным, голубым, желтым, коричневым, белым и зеленым. Орнамент в виде полос с раскрытыми цветами

-276-

Рис. 21. Подшейное украшение лошади - наузы. XVII век. (К стр. 270)

-277-

гвоздики на тонких стеблях, с острыми зубчатыми листьями; по сторонам широких полос - узенькие каемки с горошчатым узором. Снизу седло подложено сафьяном.
По характеру оправы совершенно аналогична седлу узда, набранная на зеленой шелковой тесьме золотыми плащами с ладами и бирюзой. Налобник, так же как и луки седла, кроме крупной бирюзы и изумрудов, украшен еще изумрудными и бирюзовыми искрами.
Узда, по всей вероятности, была привезена одновременно с седлом. В описи царской казны 1640 года указано, что в 143 (1635) году от кизылбашского шаха была привезена также и узда.
Оба отмеченных выше седла почти одинаковы по форме. Передние луки высокие, задние - низкие, отлогие; седельные полки - с сильно выступающими концами - известями. Различие между этими седлами лишь в завершении передней луки: у первого седла передняя лука закругленная, у второго - в виде трехлепесткового цветка (деталь, типичная для арабских седел).
К иранским привозам относится чепрак с вышитыми по темнозеленому сукну золотом и серебром репьями и листьями (рис.25). В центральной части чепрака золотом и серебром вышиты два иранских льва.
Среди предметов Конюшенной казны находятся два седельных покровца и два чалдара с австрийским и венецианским гербами, но также иранской работы. Покровцы - из золотой иранской ткани, затканной разноцветными шелками: синим, зеленым, голубым, красным и белым орнаментом в виде веток с цветами. На одном из них вытканы венецианский герб - лев св. Марка- и надпись: «Pax tibi, Marce, Evangelista Meus» (мир тебе, Марк, мой возвеститель).
На другом покровце изображен австрийский двуглавый орел под тремя коронами. Покровец по своей форме, расцветке и величине совершенно аналогичен предыдущему. Один из покровцов подложен зеленой, другой - желтой тафтой. Оба покровца обшиты по краю золотной бахромой, по всей вероятности, уже в России. В описи Конюшенной казны 1706 года оба покровца отнесены к иранским.
Чалдары по форме и по стилю аналогичны описанным выше покровцам с той лишь разницей, что исполнены не техникой тканья, а золотошвейной техникой. На обоих чалдарах - орнамент из вьющихся стеблей, сплошь вышитый волоченым золотом. На части, покрывающей спину коня, вышиты шелками двуглавые орлы под тремя коронами, совершенно аналогичные орлам на покровцах (рис.26). На полах, закрывающих грудь лошади, так называемых захабах, у одного из чалдаров вышиты львы св. Марка, держащие щитки с теми же надписями, что и на покровце, причем ясно видно, что захабы вырезаны из аналогичного покровца. Переделка покровцов в чалдары, по всей вероятности, относится к концу XVII века.
Из предметов крымского конского убранства в собрании Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилась узда (см. рис. 19, фиг. А), набранная на зеленой шелковой тесьме золотыми плащами (пластинками), украшенными бирюзой. Плащ между ошейным и оголовным ремнями тоже золотой, наведен чернью с мозаикой из бирюзы. Налобная пластинка - серебряная золоченая прорезная на четырех цепочках. Эта узда поступила в Конюшенный приказ в 1651 году 16 апреля - «от государя сверху».
С середины XVII века много драгоценного конского убранства привозилось из Турции. Предметы турецких конских уборов поступали и в качестве даров от турецких правителей, дипломатических представителей и от афонских монахов, а также в привозах купцов-греков.
В одном только 1656 году было привезено около пятнадцати чепраков, вышитых золотом и унизанных жемчугом. «Лета 7164 (1656) царегородец Дементий Петров челом ударил: чепрак турской золотой с запоны и с каменьи, цена 250 рублев»⁴⁶.

-278-

Рис. 22. Санная полость (деталь). Вторая половина XVII века. (К стр. 274)

У «гречанина Абрама Родионова» в том же году куплено «два чепрака турских, шитых золотом и серебром волоченым, цена 50 рублев чепрак». Внизу другой рукой добавлено: «Отданы на конюшню». У другого купца-грека - Дмитрия Константинова - куплен: «Чепрак турской, шит золотом волоченым, на нем запоны золотые с каменьи с изумруды и с яхонты червчатыми, около запон обнизано жемчугом - цена 300 рублев». Внизу помета: «Отданы на конюшню»⁴⁷.
В коллекции конского убранства Оружейной палаты сохранилось несколько чепраков, «шитых золотом и серебром волоченым», на каждом из которых по пятнадцать запон, украшенных драгоценными камнями - «изумрудами и яхонтами червчатыми» - и обнизанных жемчугом. На одном из них сохранился ярлык XVII века с надписью: «Государю царевичу Федору Алексеевичу на вторую лошадь»⁴⁸. Надпись «на вторую лошадь» говорит о том, что этот чепрак, а по всей вероятности, и все чепраки подобного рода, предназначался для «заводных лошадей», которых в церемониальных процессиях выводили по нескольку в самых дорогих уборах.
Турецкие чепраки этого типа обычно делались прямоугольной формы и делились на две части: одну - показную, богато украшенную, и другую - надставку, которая скрывалась под седлом и делалась всегда из более простой ткани, обычно однородной, с подкладкой.
Вся группа чепраков по форме и стилю одинакова; их различие заключается лишь в том, что одни из них сделаны сплошь из золотного алтабаса, другие сшиты из золотых и серебря-

-279-

Рис. 23. Седло В золотой оправе (№8502). Конец XVI века. Дар царю Федору Ивавичу от шаха Аббаса I. (К стр. 276)

-280-

Рис. 24. Седло в золотой оправе (№ 8503). Первая половина XVII века. Дар царю Михаилу Романову от шаха Сефи. (К стр. 276)

ных полос той же ткани, причем по серебряным полосам вышит орнамент волоченым золотом, а по золотым полосам наложены запоны с жемчужной обнизью.
Турецкие чепраки делались не только из золотных тканей, но и из различных цветов бархата, преимущественно красного, расшивались серебром и золотом и часто украшались золотыми и серебряными запонами с цветными камнями. Так, в 1658 году грек Иван Настасов поднес царевичу Алексею Алексеевичу «чепрак, шит по червчатому бархату полосами золотом и серебром волоченым, кисти долгие золотные»⁴⁹. В собрании конского убранства Оружейной палаты есть турецкие чепраки, вышитые по красному бархату.
Иногда чепраки не выкраивались, а просто ткались по форме. Один из таких редких чепраков начала XVII века сохранился в собрании Оружейной палаты. Он заткан по серебряному

-281-

Рис. 25. Чепрак (№ 9123). Первая половина XVII века. Из даров царю Михаилу Романову от шаха Аббаса II. (К стр. 278).

фону в основном черным шелком, крупными цветами и листьями гвоздики в клеймах. По краям выткана кайма с орнаментом из более мелких цветов. Чепрак имеет форму трапеции, обращенной узкой стороной к седлу и широкой - к крупу коня. С трех сторон чепрака - густая бахрома из черного и красного шелка.
Другую разновидность турецких конских покровов представляют собой чалдары. Бели чепрак закрывает только круп коня, то чалдар закрывает коня сплошь: грудь, бока и спину. В большинстве случаев турецкие чалдары делались разъемными, то есть две половинки боков и грудь пристегивались друг к другу ремнями. Ремнями также скреплялись они и на спине коня. Подобных чалдаров в собрании конского убранства Оружейной палаты сохранилось несколько.

-282-

Один из них привезен в подарок Алексею Михайловичу в 1654 году греком Дмитрием Остафьевым вместе со щитом точно такой же работы по стилю, как и чалдар. Чалдар сплошь вышит по красному бархату волоченым золотом и украшен серебряными золочеными плащами с яшмой, бирюзой и рубиновыми искрами. Дьяк, записывавший этот чалдар в приходную книгу, назвал его чепраком, но в конце описания тут же поправился: «По осмотру нагрудник с полами », то есть разъемный чалдар⁵⁰. С внутренней стороны весь чалдар подложен войлоком. Такого покроя разъемные чалдары делались и для военных целей. В этих случаях они изготовлялись из металлических пластин, также украшенных орнаментом и часто наведенных золотом. Пластины скреплялись кольцами наподобие кольчуги; снизу такие чалдары также подкладывались войлоком и бумажной тканью. В России к ним обычно добавлялась широкая бахрома с решеткой, сделанной из золоченого пряденого серебра. Подобного рода чалдаров в собрании конского убранства Оружейной палаты сохранилось пять.
Кроме чепраков в чалдаров, к числу роскошных конских покровов относятся также наметы. Наметом покрывалась оседланная лошадь в ожидании всадника. Богатые наметы служили также и для участвовавших в процессиях заводных лошадей. В коллекции Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилось пять драгоценных наметов. Из них особенно роскошны два турецких красного бархата, вышитые волоченым золотом и серебром, один с золотыми чеканными пластинками в виде листьев. Пластинки украшены изумрудами и красными яхонтами и обнизаны вокруг мелким жемчугом. Середина намета выкроена по форме седла и в своем узоре повторяет седельный орнамент.
В соответствии с чепраками и чалдарами делались и другие предметы конского убранства: седла, узды, стремена и т. п. В 1656 году грек Абрам Родионов вместе с чепраком привез также «седло турское, крыльца, тебеньки шиты золотом и серебром волоченым. На нем в гнездах яхонты червчатые и изумруды»⁵¹.
В коллекции Конюшенной казны имеется несколько седел подобного типа. Остановимся на одном из них (рис.27). В описи Конюшенной казны 1706 года это седло описано так: «Седло турское, нареска крыльца и луки алтабас золот, по алтабасу травы и коймы шиты серебром волоченым, а около галун серебряный. На луках и на крыльцах запоны золотые. Около запон травы низаны жемчугом»⁵².
Турецкое седло XVII века отличается от иранского не только орнаментом, но и формой. Остов турецкого седла у основания гораздо шире, нежели у иранского, и, следовательно, плотнее ложится на спину коня, однако не прилегая к ней полностью. Очень характерна высокая, заостренная кверху передняя лука, напоминающая своей формой магометанскую арку. Задняя лука, наоборот, отлогая, широкая. Выгиб сиденья намечен плавной линией. На сиденье указанного седла волоченым серебром вышит орнамент в виде фигурного клейма с разбросанными внутри цветами. Контур клейма подчинен общей форме седла: сужается к передней луке и расширяется к задней. Особенно богато украшены крыльца и луки с наружной стороны. На луках, начиная от основания и следуя кверху, вышиты мелким жемчугом цветы граната; в середине цветов - золотые пластинки, украшенные изумрудами и рубинами. Такие же пластинки, но более крупного размера расположены по три на крыльях седла.
Иногда оправа лук делалась золотой или серебряной золоченой, и тогда орнамент гравировался. Часто в украшении применялась и чернь. При красных чепраках и чалдарах верх седла также обтягивался красным бархатом. Снизу турецкие седла подклеивались сафьяном.
Украшению седел соответствовала и отделка стремян. Наиболее распространенный тип турецких стремян в XVII веке был в форме колокола с широким основанием для ступни, хорошо приспособленным к восточной посадке в седле. Стремена обычно делались из железа и обивались с наружной стороны золотыми или серебряными золочеными пластинами с запонами в виде плодов и цветов граната. Наряду с гранатом в турецком орнаменте часто встречается

-283-

и цветок гвоздики. Богатые турецкие стремена часто подвешивались к русским седлам. У одного из арчаков московской работы, описанного выше, были подвешены турецкие стремена (рис.28, фиг.Б).
В числе даров посла молдавского воеводы Василия, приезжавшего в Москву в 1636 году, были «стремена серебряные золоченые паяные резные турское дело». В украшении стремян значатся каменья «бирюзки плохие». Подцепки у стремян «шнурки шелковые лазоревы, столбчаты (то есть скручены в виде столбика. - М.Д.), обшиты сверху кожею красною»⁵³.
В собрании Конюшенной казны Оружейной палаты стремена сохранились до настоящего времени (рис.28, фиг.В).
Среди турецких седел были и арчаки - седла меньшего размера, с более низкими, почти одинаковой формы луками, с подушкой, привязанной к сиденью ремешками, так называемыми вязками, идущими от четырех нарядных бляшек-пуговиц. Материал и обработка арчаков были вполне аналогичны материалу и обработке седел. В 1656 году грек Иван Настасов поднес царю «арчак турской», оправленный золоченым серебром и украшенный по лукам яшмой, червчатыми яхонтами и бирюзой. Подушка крыльца и тебеньки шиты серебром, а «травы» - золотом волоченым. В собрании Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилось несколько турецких арчаков, из которых некоторые очень близки к описанному выше.
Однако самое большое внимание в турецком конском убранстве уделялось головному и нагрудному убору коня. Узды, мундштуки с оголовьями и паперсти почти сплошь украшались золотым или серебряным золоченым набором, драгоценными камнями: алмазами, рубинами, изумрудами, бирюзой, жемчугом. Особенной роскошью отличались решмы - пластинки, украшавшие переносья коня (рис.28, фиг.А). В 1623 году из Посольского приказа был взят в Конюшенный приказ мундштук с паперстью, набранные серебряными золочеными плащами с яшмой, червчатыми яхонтами, бирюзой и жемчугом. Одни плащи четырехугольной формы с четырьмя бирюзками по углам, в центре яшма и жемчуг; другие плащи узкие, в каждом по три бирюзки. Очельные и нагрудный плащи украшены также яшмой, яхонтовыми искорками, жемчугом и бирюзой. Поводья из шелковой разноцветной тесьмы с золотом и серебром, удила мундштучные железные⁵⁴. Мундштучное оголовье до настоящего времени хранится в Конюшенной казне Оружейной палаты (рис. 29, фиг. А).
В 1624 году 24 июня по приказу паря Михаила были отданы в Конюшенный приказ мундштук с ошейком и паперсть, окованные золоченым серебром с четырехугольной решетчатой лысиной из голубого шелка, с длинными кистями, перевитыми золотом. Этим мундштуком «ударил челом» царю голгофский архиепископ Феодосий⁵⁵. В описи Конюшенной казны 1706 года мундштук записан как узда санная (рис. 29, фиг. Б).
Турецкий посол Фома Кантакузен в 1633 году привез в дар русскому царю драгоценный мундштук с оголовьем, набранным сплошь золотыми, украшенными эмалью, рубинами и алмазами пластинками в виде цветов и листьев гвоздики; находящиеся на скрепах налобного и ошейного ремней плащи, крупные, прорезные, шлемовидной формы («шеломчатые»), придают всему оголовью весьма массивный вид. В Конюшенный приказ мундштук был передан с Казенного двора в 1641 году. Мундштук сохранился до сего времени в собрании Государственной Оружейной палаты. Ввиду того что мундштучное железо утеряно, он записан в описи под названием «оголови» (рис. 30, фиг. А). Особенно большие привозы драгоценных конских оголовий турецкой работы относятся к середине XVII века. В 1652 году у царегородца Дмитрия Астафьева был куплен турецкий мундштук «с ошейком и с паперстью, набранный по серебряной тесьме золотыми прорезными плащами с финифтью, украшенными яхонтами червчатыми »⁵⁶.

-284-

Рис. 26. Чалдар, шитый золотом (№ 9082). Конец XVI - начало XVII века. (К стр. 278)

-285-

Рис. 27. Седло (№ 8526). Середина XVII века. Дар царю Алексею Михайловичу от купцов-царегородпев. (К стр. 283)

-286-

Рис. 28. А - решма золотая. ХVII век. Б - стремена турецкие, украшены золотыми пластинками. XVII век. В - стремена турецкие, украшены серебряными золочеными пластинками. Первая половина ХVII века. (К стр. 284)

В 1656 году грек Иван Дмитриев привез мундштук с паперстыо, набранный золотыми пластинами, украшенными изумрудами. Одни из пластин прорезные, другие - гладкие гравированные. В первых - по одному изумруду, во вторых - по два (рис. 30, фиг. Б). Вскоре после привоза с мундштука было снято 34 прорезные пластины и положены на золотые шлеи, «что сделаны из мундштуков» ⁵⁷.
При обзоре турецкого конского убранства бросается в глаза как бы два типа этих украшений: один - дорогой, однотонный, утонченный, другой - красочный, яркий, несколько грубоватый. Одни комплекты - золотые и серебряные, украшенные золотым и серебряным шитьем, с алмазами, рубинами, изумрудами, жемчугом. В золотых седлах, в золотых чепраках и чалдарах почти не встречаются бирюза и яшма; узды и другие головные украшения к этим комплектам всегда набираются на затканной золотом или серебром тесьме. Другие комплекты - из красного, синего и других цветов бархата - по большей части украшаются бирюзой, яшмой и другими камнями. Узды к ним всегда набираются на пестрой, затканной разноцветными шелками тесьме, массивным серебряным золоченым набором с крупными яшмовыми пластинками и бирюзой. Первые комплекты идут по преимуществу из Константинополя и, видимо, хранят еще традиции древнего Царьграда, другие же, яркие и красочные по колориту, характерны для турецких провинций.
К числу восточных привозов, сохранившихся в коллекции Конюшенной казны Оружейной палаты, относится также китайское конское убранство, привезенное из Китая русским послом Николаем Спафарием в 1678 году. В Пекине Спафарию и его свите наряду с шелковыми тканями, чаем и дорогими халатами были подарены богдыханом также и лошади с седлами.
В собрании Государственной Оружейной палаты находятся девять китайских седел, большая часть которых оправлена золоченой прорезной медью. Верх на седлах, а также чепраки и чалдары сделаны или из синего атласа и камки или из синего и коричневого полуразрезного бархата. Одни из чепраков затканы, другие вьшиты разноцветными

-287-

Рис. 29. А. - мундштучное оголовье (№ 8690) Первая половина XVII века. Б - мундштучное оголовье и напереть (№ 8801). Первая половина XVII века. (К стр. 284)

шелками. узорами драконов, раковин, медуз и стилизованных облаков. Из числа сохранившихся наиболее интересны следующие: седло (рис. 31) со стременами (рис. 32, фиг. А и Б). Луки и извести седла украшены эмалью: но голубому фону наведены коричневые драконы, красные и темносиние цветы; у другого седла луки оправлены инкрустацией из перламутра; чепрак — из серого атласа с вышитыми разноцветными шелками и золотыми драконами (рис. 33), два чалдара - из полуразрезного коричневого бархата, также с шитыми изображениями драконов.
Но своей форме китайские седла отличаются и от иранских и от турецких: передние луки широкие, задние очень низкие и отлогие; все седло гораздо длиннее и несравненно тяжелее иранского и турецкого.

-288-

Рис. 30. А - мундштучное оголовье с золотым набором с алмазами (№ 8680). Первая половина XVII века. Б - мундштучное оголовье и напереть с золотым набором, с изумрудами (№ 8759). Середина XVII века. (К стр. 284)

В красочной гамме тканей, вышивок и эмалей на китайских седлах преобладают синие и голубые тона.
В русском быту китайское конское убранство не применялось, но отдельные вещи переделывались. Так, один из русских арчаков, сделанный в Конюшенном приказе во второй половине XVII века, обит разрезанным на части китайским чалдаром коричневого бархата с вышитыми шелком драконами. «Нарезка и подушка со змеями», - сказано об этом арчаке в описи Конюшенной казны 1706 года. Судя по однородности всей группы китайских седел, можно утверждать, что они были привезены одновременно. Очевидно, Спафарий вывез из Китая не только подаренные ему два седла, но и купленные им седла.
Среди подарков западноевропейских послов конское убранство встречается главным образом в польских привозах. Так, польским посольством в 1584 году была привезена в подарок

-289-

Рис. 31. Седло китайское (№ 8592). Вторая половина XVII века. (К стр. 288)

«кулебка» (карета) с шестью конями; в 1590 году послы прилезли 19 породистых коней, из которых 7 были «в большом конском уборе», и возок, обитый бархатом «с четырьмя санниками»⁵⁸. В 1600 году послы Стефана Батория Лев Сапега, Станислав Варшевидкий и Гелиаш Пельгжимовский, приезжавшие для переговоров о продолжении мира, привезли в числе даров много лошадей «с богатой сбруей, похожей на гусарскую и козацкую»⁵⁹. В это время в Польше уже были организованы гусарские части, для которых был принят особый вид седла, получивший название гусарского.
Гусарское седло, рассчитанное на твердую посадку всадника, плотно прилегало к спине коня, и в этом отношении имело много общего с западноевропейским рыцарским седлом; узкая же, наклоненная вперед головка передней луки свидетельствовала о восточном влиянии.
В собрании Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилось гусарское седло работы иностранных мастеров. Оно обтянуто червчатым бархатом, расшитым золотом, серебром и цветными шелками, преимущественно голубым и лазоревым. На сиденье и на крыльцах седла - овальной формы вставки из светлозеленого бархата, «на крыльцах бархат зелен гладкой», на луках - серебряные золоченые плащи с чеканным орнаментом, бирюзой и синими

-290-

Рис. 32. А и Б - стремена китайские. Вторая половина XVII века. (К стр. 288)

малоценными камнями - «достоканами» (рис.34). По всей вероятности, это одно из тех гусарских седел, которые были привезены в 1600 году польскими послами.
К середине XVII столетия относится находящийся в Оружейной палате арчак, принадлежавший князю Стефану Мосальскому. Арчак восточного типа, луки оправлены золоченым серебром с крупными чеканными цветами. Подушка, крыльца и тебеньки червчатого бархата с букетами цветов по углам, шитыми пряденым золотом. На задней луке гравирован герб князей Мосальских⁶⁰. К арчаку - покровец из червчатого бархата, также украшенный золотым шитьем.
В 1678 году польский посол Казимир Сапега привез в подарок царю Федору Алексеевичу «буланого жеребца» с полным убором: серебряной золоченой уздой, набранной на ремне, арчаком и войлоком. «Арчак, луки серебряные золоченые, на них мишени (то есть отдельные места.- М. Д.) серебряные с чернью. Подушка бархат осиновый (светлозеленый.- М. Д.), крыльца строчены по сафьяну»⁶¹. В том же году привезенный Сапегой арчак был «пожалован» царем стольнику князю Ивану Дмитриевичу Долгорукову, от которого снова вернулся в Конюшенную казну⁶². В описи Конюшенной казны 1706 года он уже записан как «седло турецкое, оправленное серебром золоченым, травы с чернью, подушка бархат осиновый, крыльца сафьяные, шитые золотом и серебром пряденым»⁶³. Золотое и серебряное шитье имеется также и на сиденье седла. В коллекции Конюшенной казны Оружейной палаты сохранилось седло, очень схожее с описанным выше. Форма седла турецкая, луки также оправлены золоченым серебром с чернью, сиденье светлозеленого (осинового) бархата, крыльца красного сафьяна; и сиденье и крыльца расшиты пряденым золотом и серебром крупным стилизованным орнаментом западноевропейского характера.
Бели в приведенных нами польских седлах и арчаке еще видны восточные влияния, то группа так называемых немецких седел, сохранившаяся в собрании Оружейной палаты, является типичной для Запада.
Западное седло было рассчитано на твердую посадку всадника, вследствие чего его остов плотно прилегал к спине коня. Крутая задняя лука подпирала спину всадника, а валики, так называемые пуки, идущие от лук к крыльям, давали упор ноге. В этом еще отражались традиции рыцарских седел, которые делались с таким расчетом, чтобы всадника трудно было выбить из седла длинным копьем. Немецкие седла отличались от восточных и по декоративной

-291-

Рис. 33. Чепрак к китайскому седлу. Вторая половина XVII века (№ 8592). (К стр. 288)

обработке. Орнамент восточного конского убранства - плоскостной. стилизованный; его красота - в игре линий и красочных пятен. Орнамент западноевропейских седел и чепраков XVI-XVII веков скульптурен, шит на «чеканное дело», как весьма образно отмечали дьяки XVII века.
Одно из немецких седел (рис.35) датируется наиболее точно. На головке передней серебряной чеканной луки этого седла - клеймо мастера города Данцига Андреаса Макензена, работавшего в 1643-1670 годах⁶⁴. При реставрации седла в 1929 году в набивке были обнаружены немецкие газеты, к сожалению, без начальных листов и дат, но в тексте упоминаются деятели второй половины XVII века.
На красных бархатных полях седла по углам вышиты пряденым золотом фигуры всадников в шляпах и доспехах XVII века. Фигуры исполнены настолько рельефно, что производят впечатление скульптуры. В центре пол, а также на луках вышита рыцарская арматура. К седлу - чепрак, шитый по красному бархату крупными рельефными цветами и листьями, переданными реалистично. Технически рельефное шитье достигалось тем, что под него подкладывался толстый картон; по терминологии XVII века это называлось «шить по карте» (рис.36). По краю чепрака положено широкое серебряное золоченое кружево; подкладка красного сукна.
К числу западноевропейских привозов XVII века в коллекции Конюшенной казны относится датская попона из красного фландрского двоеморхого бархата с гербами короля Христиана IV, вышитыми голубым шелком и пряденым золотом. Эта попона была привезена в 1644 году в дар царю Михаилу Федоровичу королевичем Вольдемаром. Она упоминается в описании въезда царя Алексея Михайловича в Москву в 1655 году после польского похода.

-292-

Рис. 34. Седло гусарское (№ 8516). Конец XVI века. Из даров польского посла Сапеги. 1600 год. (К стр. 291)

-293-

Рис. 35. Седло немецкое (№ 8601). Середина XVII века. Мастер серебряной луки - Макензен из Данцига. (К стр. 292)

Кроме конской упряжи, в ведении Конюшенного приказа находились также все экипажи, кареты, сани, колымаги, коляски и т.п. Описи конца XVII века показывают разнообразие и богатство экипажей. В 1687 году на Конюшенном дворе стояло свыше двухсот экипажей - карет, полукарет, колясок, колымаг, рыдванов и т.п., не считая простых телег, служивших для хозяйственных целей. Парадные экипажи хранились очень бережно, более ценные имели чехлы, те, которые попроще, закрывались простынями. Среди экипажей Конюшенного приказа были кареты работы мастеров почти всех стран Западной Европы, находившихся в дипломатических и торговых сношениях с Россией. Тут была кареты английские, польские, голландские. Но большинство экипажей было русской работы, сделанных в мастерских Конюшенного приказа. Кареты были и со слюдяными и со стеклянными окнами, обитые бархатом, кожей и украшенные художественной живописью и резьбой.

-294-

Рис. 36. Чепрак, шитый золотом и серебром (№ 9124). Середина XVII века. (К стр. 292)

К сожалению, кареты работы русских мастеров XVII века в Конюшенной казне почти не сохранились; мы можем судить о них лишь по дошедшим до вас описям и документам Конюшенного приказа.
Самая ранняя карета русской работы, по-видимому, относится к первой половине XVII века. О ней в описи Конюшенного приказа сказано: «Делана та карета в Конюшенном приказе во 143 (1635) году». Это была карета небольших размеров, открытая, на восьми железных столбиках, обитая внутри рытым бархатом с красным узором по белому фону. Снаружи верх и полы кареты - гладкого червчатого бархата, вокруг всей кареты прибиты серебряное кружево и золоченая бахрома. Кузов «резной деревянный решетчатый, писанный золотом и розными красками»⁶⁵.
Другая карета сделана в Конюшенном приказе в 1660 году. О ней сказано: «Карета большая черная. Снаружи вверху кайма, на карете и на дверях - чеканные орлы и звери и травы». В карете было пять окон со слюдяными оконницами и две большие слюдяные оконницы над дверями. Кузов кареты резной, «резаны люди и травы». Впереди - резной двуглавый орел под короной. Внутри карета была обита червчатым бархатом и украшена серебряным галуном⁶⁶.
Судя по описанию, весьма пышной была сделанная в 1680 году в Москве открытая карета на «осьми резных столбцах»; верх ее был обит красным двоеморхим бархатом; на дверях и кругом всей кареты - бахрома серебряная с золотом. «Ящик и столбцы резные золоченые и расцвечены розными красками»⁶⁷.
Далее в описи идет карета, предназначенная, видимо, для похоронных процессий. Она обита черной кожей, кузов расписан темносерыми «дикими» красками; внутренняя обивка - черного бархата, подушки атласные «таусинные», под верхом прибита черная шелковая бахрома. На окнах - черные тафтяные занавесы, две скамейки обиты черным сукном. Среднее место, видимо, царское, «бархатное черное с бахромой черной же». «Делана та карета на Москве во 191 (1683) году»⁶⁸.
В последней четверти XVII столетия упоминаются две русские кареты с хрустальными стеклами. Одна из них, сделанная в 1689 году, была обита черной кожей с медными золочеными гвоздями разных размеров, «одни большие, другие середние пупчатые». Кузов кареты также был расписан разными красками; вверху, по углам и в середине было прибито пять орлов «серебряных чеканных белых». В окнах и дверях кареты - «окончины хрустальные». В 1706 году этой кареты в казне уже не было. Она числилась выданной царице Марфе Матвеевне⁶⁹. В 1687 году в Конюшенном приказе делают вторую карету. По внешнему виду карета такая же, как и предыдущая, но «хрустальные окончины» в ней только на правой стороне, на левой же - передняя и дверная оконницы слюдяные⁷⁰.
Затем идут кареты, взятые у бояр: «карета Чаадаевская», взятая у окольничего Ивана Ивановича Чаадаева; карета, взятая у князя Ивана Борисовича Репнина; полукаретье (экипаж с подъемным верхом), поступившее в 1676 году от боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Чрезвычайно интересна была конструкция этого полукаретья: верх разнимался надвое, задняя половина откидывалась на задние столбики, под переднюю половину подставлялся железный крюк; таким образом, получался открытый экипаж⁷¹. Среди карет, вошедших в опись 1706 года, составленную стольником Бутурлиным, упоминается еще маленькая карета с разъемным верхом, обитая червчатым бархатом на восьми столбиках. Эти маленькие кареты и полукаретья с разъемными верхами, очевидно, являлись предшественницами колясок. В описи Бутурлина за ними непосредственно следуют коляски - открытые экипажи. «Коляска новая с лица, ящик и двери писаны золотом, травы по голубой земле розными краски». Внутри коляска обита бархатом червчатым шахматным, то есть в клетку; «в коляске два места того же бархата. На передних и на задних столбцах резаны люди»⁷². О верхе не упоминается.

-295-

Всего в описи 1706-1707 годов записало четыре полукаретья и шесть колясок. Судя по их малочисленности, это были, видимо, новые, только что поступившие в обиход экипажи.
Английских карет ко времени составления описи 1706 года стольником Бутурлиным было три. Одна из них, большая, сохранилась до настоящего времени (рис.37). Согласно описи 1706 года эта карета была привезена из Англии в 1625 году. Кузов кареты подвешен на ременных, обшитых бархатом «поясах». Верх поддерживается восемью резными столбиками, вместо стекол бархатные занавески. Козел нет; кучер правил, сидя на одной из лошадей. Все это характерные признаки экипажа XVI-первой половины XVII века.
Декоративная отделка английской кареты представляет большой художественный интерес. Ее кузов покрыт барельефами с изображением сцен охоты и двух исторических сюжетов. На задке изображена битва на фоне города с высокой башней, увенчанной крестом; битва, судя по одеждам и атрибутам, происходит между христианами и мусульманами. Направо от зрителя - войско мусульман, на знамени которого изображен полумесяц. Впереди войска, на первом плане, всадник в чалме на коне гнедой масти; на всаднике - широкие шаровары и кафтан из золотой узорной ткани, в правой руке — кривая сабля. За центральной фигурой - еще два всадника, также в восточных одеждах. На втором плане - трубач, знаменосец и остальное войско, все в чалмах, с кривыми саблями. Слева - войско христиан. Впереди - всадник, вооруженный копьем, в рыцарских доспехах и в шлеме. Конь под всадником белый, в черных яблоках. Всадник поражает копьем коня противника. Сзади еще два всадника, один из которых с трубой, другой, по-видимому, был с длинным копьем; в настоящее время копье и рука утрачены. На втором плане - войско в одеждах и шлемах западноевропейского типа, но без забрал. Один из воинов несет знамя с изображением солнца. Внизу, под ногами воюющих, - убитые и раненые. На передке кареты изображен триумф победителя. Триумфатор в одежде римского воина едет в колеснице, запряженной белыми конями. На голове триумфатора диадема, в правой руке жезл. Воин, идущий впереди, несет знамя с изображением двуглавого орла. Рядом с колесницей идет воин с ружьем на плече и с саблей на боку; тут же следуют несколько воинов с зажженными факелами. В глубине, на втором плане, видно войско, вооруженное копьями; впереди знаменосца и два трубача, перед ними и воины с ружьями на плечах, один из них с барабаном. Перед колесницей, судя по поникшим головам, идут пленные в восточных одеждах.
Составитель описания Оружейной палаты Вельтман относит карету ко времени Бориса Годунова, ссылаясь на то, что в числе «многих даров», присланных Годунову английской королевой Елизаветой, есть упоминание о «карете, обитой бархатом». Бывший хранитель Оружейной палаты В. К. Трутовский оставлял вопрос о времени ее изготовления открытым; он указывал, что еще в его время на карете висел билетик с обозначением принадлежности кареты Михаилу Федоровичу и с годом 1625, что вполне совпадает с описью Бутурлина. Однако резной двуглавый орел, помещенный на задке кареты, по мнению Трутовского, более типичен для времени Годунова. «Вполне возможно,- предполагает Трутовский, - что и в описи 1706 года и в билетике, висевшем на карете, ошибка сделана умышленно, из чувства неприязни к Борису. Отношения с Англией при Михаиле Федоровиче не были столь дружественны, как при Годунове»⁷³.
Сюжеты резьбы на карете, отражающие, несомненно, борьбу христиан с мусульманами, даны не случайно: они связаны с историческими событиями того времени, в частности с турецким вопросом, стоявшим в России в конце XVI века чрезвычайно остро.
В 1600 году Годуновым было отправлено в Англию посольство во главе с дворянином Григорием Микулиным. Мнкулин пробыл в Англии целую зиму, пытаясь разузнать «и явно и тайно » об отношениях английского правительства к Турции. Ему было поручено предложить королеве Елизавете вступить в союз против мусульман и постараться вовлечь в него всех

-296-

Рис. 37. Карета английская. Начало XVII века. (К стр. 296)

«христианских государей». На одной из аудиенций Микулин пенял Елизавете на то, что она якобы помогает султану против римского цесаря. «...Мы тому подивились, - говорил Микулин, - что так христианским государям делать не годится; и тебе б, сестре нашей любительной, вперед того с бессерменским государем не соединятися... и ничем бы не вспомогать - ни людьми, ни казною, а радеть бы и промышляти о том, чтоб всем великим государям крестьянским (христианским.- М.Д.) меж собой быть в любви и в сылке и в крепкой дружбе и стоять бы на басурман, чтоб христианская рука высилась, а басурманская низилась»⁷⁴.
Именно эта идея о возвышении «христианской руки» и была положена в основу главных сюжетов резьбы, украшающей карету.
Однако то обстоятельство, что в сюжетах резьбы кареты отразились русско-турецкие отношения, нельзя считать бесспорным доказательством того, что карета была доставлена в Москву с посольством Микулина. Во-первых, к отъезду Микулина карета могла быть не готова, затем нормальные отношения с Англией прекратились, и карета могла быть привезена только после их возобновления, то есть не ранее конца первой четверти XVII века. Во-вторых, русско-турецкие отношения оставались натянутыми в течение всей первой четверти XVII века. Таким образом, вопрос о карете нельзя считать окончательно решенным.
По бокам кузова горельефом, приближающимся к скульптуре, вырезаны сцены охоты в южных и северных странах: охота на тигра, на кабана, на медведя. Кузов завершается поясом с живописными пейзажами. Здесь изображены парки с прудами, окруженными тенистыми деревьями, средневековые замки с башнями и мостами, выезды на охоту. Внутри кареты - стул («царское место»), обитый золотным иранским бархатом, также относящимся к началу XVII столетия. Внутренняя обивка кареты - полуразрезной итальянский бархат, красный с желтым, более позднего времени; он относится, несомненно, к моменту переделки кареты в 1678 году. Согласно описи 1706 года по верхнему краю кареты были набиты серебряные чеканные орлы, из которых многие уже в 1706 году были утрачены. Две другие английские кареты не сохранились. Иx описание имеется в архивных материалах⁷⁵.
Польских карет в XVII веке на Конюшенном дворе было всего четыре, но сохранились лишь краткие их описания в архивных материалах⁷⁶.
К типу польских карет относится сохранившаяся до настоящего времени карета, принадлежавшая согласно описи 1706 года Никите Ивановичу Романову и поступившая в Конюшенный приказ уже после его смерти. «Взята та карета после боярина Никиты Ивановича Романова в 164 (1656) году»⁷⁷ (рис.38). В 1658 году карета переделывалась для встречи грузинского царя Таймураза.
Однако в описи пожитков Никиты Ивановича Романова подобная карета не числится; возможно, опись сохранилась неполностью. Судя по гербам польских фамилий, находящимся в прорезных металлических щитках на передке и на задке кареты, она, несомненно, польского происхождения. Это подтверждается и типом и декоративной обработкой кареты. Карета закрытая, со слюдяными оконницами, обита снаружи гладким красным бархатом. Орнамент в виде клеток со звездами образуется посредством узкого серебряного галуна и медных гвоздей, набитых группами.
Прием украшать кареты медными гвоздями с различной величины шляпками типичен для Польши. Карета с внутренней стороны и скамейки обиты рытым турецким золотным бархатом; пол и боковины скамеек оклеены испанской тисненой кожей с крупным цветочным орнаментом, исполненным золотом по красному фону. Слюдяные оконницы, по всей вероятности, были добавлены в Москве во время переделки кареты в 1658 году; первоначально же вместо оконниц, возможно, были кожаные или суконные завесы. Вероятнее всего, изготовление кареты можно отнести к первой половине XVII века.
В описи 1706 года имеются две голландские кареты, но обе они не сохранились⁷⁸.

-297-

Были также карета и два полукаретья немецких, обитых черной кожей с резьбой и росписью по кузовам. О карете сказано, что она была куплена в 1682 году «у иноземца голландской земли». Стекла у нее были только в дверях: «простые четвероугольные», на окнах же спускались кожаные полы⁷⁹. Одна карета была курляндская, обитая также черной кожей, прибитой медными гвоздями, «с червчатой с золотом и серебром бахромой», идущей по верху кареты. Ящик резной, «резаны травы», расписанные золотом и серебром, карета имела шесть «окончин стекольчатых»⁸⁰.
Русские цари, получая из Западной Европы кареты в посольских дарах, сами отправляли их на Восток в числе подарков. Так, в 1662-1666 годах в Иран с посольством Милославского вместе с другими да рамп было отправлено из Конюшенного приказа 2 кареты и 16 лошадей - «каретных возников»⁸¹.
Кареты в России, так же как и на Западе, считались экипажем привилегированных сословий: в них разрешалось ездить только высшим чинам.
Указом от 1682 года, когда карета уже начала появляться и в обиходе московской знати, людям низшего чина было запрещено ими пользоваться. В каретах согласно этому указу могли ездить только бояре, окольничие и думные дворяне, и то не больше как на двух лошадях в будние дни и на четырех в праздничные. Только на свадьбы разрешалось ездить на шести лошадях; «спальникам же, стольникам, стряпчим и дворянам ездить в зимнее время в санях на одной лошади, а в летнее - верхом, а в каретах и в санях на двух лошадях вам никому не ездить»⁸².
Кроме карет, в описи 1706 года числится также много возков. Отличие возков от карет заключалось в том, что они «были поставлены на полозья», то есть принадлежали к зимним экипажам, вследствие чего возки почти всегда обивались внутри мехами. Все возки, как правило, работы русских мастеров; некоторые из них весьма интересны. Так, например, возок, сделанный в Москве в 1689 году, весь был обит червчатым бархатом, по верху украшен широким серебряным кружевом с «городами», сшитым вдвое, кругом дверей и окон и на запятках был прибит серебряный галун. В окнах и в дверях было семь хрустальных стекол, вверху у возка «четыре маковки, да пятый орлик медные золоченые». Внутри сверху и по сторонам возок был обит соболями; желтые тафтяные занавески на окнах висели на серебряных кольцах. В 1692 году с возка был снят бархат и положен на новый возок⁸³. На Конюшенном дворе было еще пять теплых возков. Упоминаются также возки «панихидные», обитые черными сукнами, возки постельные и т. д. Всего возков в конце XVII века было в Конюшенном приказе свыше 50; некоторые из них, видимо, уже пришли в ветхость, были «поезжаны». Записаны среди возков также два маленьких слюдяных возка.
Один из них описан довольно подробно: « Возок маленькой слюдяной потешной, верх на нем писаны орлы и люди на конех и пешие и птицы. Двери на обе стороны растворные, в них обито кожею золоченою с травы». В тексте описи 1692 года значится: «По сказке казначея Федора Сельверстова Дорофеева тот де возок взнесен в верх к вел. государю и вел. князю Ивану Алексеевичу»⁸⁴. В собрании Оружейной палаты сохранились два детских экипажа конца XVII века: возок на полозьях и маленькая карета, обитая испанской тисненой кожей с крупным цветочным орнаментом, расписанным золотом (рис.39). И у возка и у кареты оконцы слюдяные. Возможно, что эта последняя и есть та «маленькая каретка», которую видел Лизек в 1675 году во время «троицких походов». Он пишет, что за каретой царицы «следовала маленькая, вся испещренная золотом каретка младшего князя (Петра I. - М.Д.) в четыре лошадки пигмейской породы; по бокам шли четыре карлика и такой же сзади верхом на крохотном коньке»⁸⁵. К 1706 году большинство карет и возков было роздано царевнам и боярам. Как видно из описания возков, внешне они очень походили на кареты, также обивались драгоценными тканями, украшались резьбой и кружевом, имели стеклянные и даже хрустальные

-298-

Рис. 38. Карета польская. (№ 9188). Первая половина XVII века. (К стр. 297)

-299-

оконницы. Не случайно Павел Алеппский назвал возок каретой, поставленной на полозья. Он пишет: «Жены вельмож зимою тщеславятся санями, на которые поставлены кареты, со стеклянными окнами, покрытые до земли алым или розовым сукном» ⁸⁶ (под сукнами следует подразумевать санные полости).
К зимним же, видимо, более ранним, экипажам относились и каптаны. Каптаны также делались на полозьях, обивались дорогими тканями, но при описании каптанов не упоминаются ни слюдяные, ни тем более стеклянные оконницы. В описи Конюшенной казны 1706 года значатся только две каптаны, «обитые с лица сукном»⁸⁷. Гораздо чаще встречается упоминание о каптанах в документах начала XVII века. Так, в 1626 году по указу Михаила Федоровича велено было дать в Конюшенный приказ пятьдесят три аршина «сукна червчатого» на обивку трех каптанов для царицы Евдокии Лукьяновны»⁸⁸. Судя по количеству выданного сукна, каптаны были больших размеров.
Самым распространенным зимним экипажем все же оставались сани. В описи Конюшенной казны 1706 года показано их многообразие: сани «выходные», «полевые», «потешные», «панихидные», «птичьи»; сани решетчатые, расписанные красками, вяземскпе, владимирские, «немецкие» и т.д. К самым ранним относятся «сани выходные старые», обитые внутри бархатом «червчатым венецейским», прибитым медными гвоздями. С наружной стороны сани были расписаны красками - «на щиту писан в круге орел двоеглавый зеленою краскою». Упоминается «соболья постель», очевидно, мех, а на «государевом месте» - тафтяная зеленая подушка. В описи указано, что «по сказке казначея Федора Сельверстова те сани строены блаженные памяти при государе царе и вел. князе Михаиле Федоровиче». У этих саней уже значится «возничье место зеленое»⁸⁹. По всей вероятности, «возничьи места» - козла у саней - появились ранее, нежели у карет.
Из наиболее роскошных саней упоминаются «большие выходные» сани, резные, «с царствы», то есть со всеми гербами областей, входивших тогда в состав Русского государства; внутри сани были обиты «червчатым двоеморхим» бархатом с золотыми коронами и травами. Царское место было сделано креслом и обито бархатом «розных цветов по серебряной земле». На заднем щите у саней были вырезаны два двуглавых орла с деревянными резными золочеными коронами⁹⁰. Следующие, также «выходные» сани, были тоже резные золоченые, «с царствы». Царское место обито бархатом, по сторонам его два резных золоченых орла. Над царским местом в кругу с одной стороны написано имя Федора Алексеевича, с другой - дата изготовления саней: «Построены те сани во 197 (1689) году марта в 6 день»⁹¹.
Затем идут сани «панихидные», обитые черным бархатом, далее сани «нолевые», также расписанные разноцветными красками, о «государевым местом», сделанным в виде кресла.
В 1692 году были сделаны резные золоченые сани с изображением льва и единорога. Внутри сани были обиты рудожелтым бархатом и украшены золотой бахромой. У саней было «железное место» для возницы (кучера) и приступ на запятках. Эти сани были взяты в Конюшенный приказ у Льва Кирилловича Нарышкина, для которого они, видимо, первоначально и делались. Из этих саней «червчатая бархатная полость на бельих пупках» в 1705 году была отдана Меншикову⁹².
Кроме парадных экипажей, в Конюшенном приказе был целый ряд экипажей чисто хозяйственного назначения: «Телега большая решетчатая, что возят царскую утварь», телега «портомойная», чтобы возить на речку царское белье, десять телег «решетчатых, обитых рогожей», для различных хозяйственных надобностей и т. д.
В заключение остановимся на одеждах конюшенных чинов. Эти одежды шились из дорогих тканей: бархатов, атласов, камки, сукон; зимние одежды подшивалась мехами. Так, в 1654 году «по государеву указу» велено было послать в Конюшенный приказ «10 аршин

-299-

сукна богряцу государевым возницам на кафтаны»⁹³. В конце XVII века одежд конюшенных чинов в приказе числилось около 800: «Пять кафтанов возничьих бархатных червчатых, пять кафтанов возничьих же бархатных алых»; у тех и других были нашиты на груди «серебряные плащп». Девяносто девять кафтанов было атласных червчатых холодных, опушенных горностаями и белками, 98 приволок (род коротких плащей) белых тафтяных, опушенных соболями, кафтаны байберековые, суконные, 50 кафтанов суконных алых с нашивками золотыми и серебряными, «кафтаны, что надеваются на латы, налатники суконные без подкладок, на них плащи железные листовые чеканные», 33 кафтана немецких атласных и т.д. Затем перечисляются шапки, рукавицы и т.п.
Трудно представить весь объем конского убранства, находившегося в Конюшенном приказе, так как согласно описи 1706-1707 годов многое к этому времени уже было утрачено. Однако и то, что уцелело, и даже то, что сохранилось в собрании Конюшенной казны Оружейной палаты в настоящее время, дает нам представление о пышности парадных царских выездов XVI-XVII столетий.

КОНЮШЕННАЯ КАЗНА В ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССИЯХ

Церемониальные процессии XVI и XVII столетий можно разделить на три основных вида: царские выезды, посольские встречи и религиозные шествия.
Поскольку в религиозных процессиях Конюшенный приказ принимал весьма незначительное участие, мы остановимся на первых двух видах процессий, в которых Конюшенному приказу отводилось весьма большое место. Царские выезды отличались необычайной пышностью.
Иностранный путешественник Давид Вундерер, бывший в Москве в 1590 году, так описывает выход из церкви царя Федора Ивановича: «Великого князя провожали до повозки множество драбантов, гайдуков и красиво одетых воинов. Повозка была обита красным бархатом, на ней находились позолоченные изображения... Повозка была запряжена пятью белыми турецкими лошадьми, а сбруя красная бархатная, отделанная золотом»⁹⁴.
Описание царского выезда в Троице-Сергиев монастырь оставил нам Вильям Парри, проезжавший через Россию с иранским посольством в 1599-1600 годах. «Это происходило таким образом, - пишет Парри. - Сначала в течение всего утра выходили из города различные конские отряды и размещались для встречи царя при выходе его из городских ворот. Около полудня царь отправил вперед свою гвардию, которая была вся конная (очевидно, Парри имеет в виду конных стрельцов. - М.Д.), числом в 500 человек, одетых в красные кафтаны; они ехали по трое в ряд, имея луки и стрелы, сабли у пояса и секиры (бердыши. - М.Д.) при бедре... За гвардией, - рассказывает далее Парри, - 20 человек вели 20 прекрасных коней с двадцатью очень богатыми и искусно отделанными седлами и еще 10 для царского сына и наследника, которому теперь 12 лет от роду»⁹⁵. Далее Парри описывает выезд царицы.
Вслед за царицей и ее свитой везли 3 огромные кареты: первая была запряжена десятью лошадьми по две в ряд, вторая - восемью, а третья - шестью в том же порядке. Эти кареты были роскошно отделаны как внутри, так и снаружи. За ними в каретах ехали бояре.
Не менее пышный царский выезд описывает и один из членов свиты датского принца Иоанна, наблюдавший «поход» Бориса Годунова 6 октября 1602 года также в Троице-Сергиев монастырь:
«Поезд открывался 600 конными людьми, по три в ряд... затем следовали 25 заводных лошадей под дорогими покрывалами, их вели столько же богато одетых конюхов». Затем везли пустую позолоченную карету, покрытую красным сукном. «Наконец явился и великий князь, - пишет автор, - его везли на белых лошадях; карета его была обита бархатом, и верх ее опирался

-300-

Рис. 39. Карета детская, «потешная». Вторая половина XVII века (№ 9197). (К стр. 298)

на четыре подпоры, украшенные серебряными шарами». Позади ехал царевич верхом с большой свитой бояр и солдат. Далее «на полчаса езды» следовала царица в великолепном просторном, везомом десятью белыми лошадьми дорожном экипаже; перед каретою вел 40 богато украшенных заводных лошадей весьма богато одетые конюхи. Затем в плотно закрытой карете ехала царевна Ксения. Карета была запряжена «восемью красивыми лошадьми». Сопровождавшая царицу и царевну свита ехала верхом на белых лошадях. Процесс замыкали 5000 всадников⁹⁶.
Чрезвычайно пышно был обставлен выезд царя Алексея Михаиловича в 1651 16 апреля в село Покровское. Впереди всей процессии шел постельный возок в сопровождении постельничего, стряпчего и 300 человек жильцов. Жильцы ехали по три человека в ряд «в ном платье на аргамацех и на жеребцах и на конех» в саадаках и во всей «ратной сброе»⁹⁷. Затем ехал стрелецкий голова и 300 человек конных стрельцов по пяти человек в ряд, в цветном платье и с карабинами, за стрельцами следовало 500 рейтар, за рейтарами 12 стрельцов с «долгими пищалями», за стрельцами ехал дьяк Конюшенного приказа Д. Булгаков, за ним вели 40 заводных лошадей, а на лошадях, говорится далее, «наряд был бархатный,

-301-

чепи гремячие и поводные и наузы, а седла были покрыты покровцами цветными и коврики золотными»⁹⁸. Вслед за «заводными» лошадьми вели две перемены «возников», то есть ездовых лошадей, 6 темносерых и 6 буланых; все «возники» были в бархатных и в суконных вышитых попонах. Далее в сопровождении бояр ехал царь в английской карете с «большим нарядом». Карета была запряжена 6 темнокарими «возниками», в начелках у которых были крашеные перья. Возницы, управлявшие лошадьми, были в червчатых бархатных кафтанах, в зеленых бархатных шапках, опушенных соболем.
За запасными каретными лошадьми ехал думный дворянин и ясельничий и шли 8 пеших конюхов. Конюхи вели двух оседланных царских лошадей «в большом конском наряде и под нарядными под большими седлами, да те ж конюхи несли седельные покровцы нарядные»⁹⁹.
Сопровождавшие царя бояре, окольничие и думные люди были в «большом наряде, и на лошадях, потому ж наряд был большой». Далее ехали стольники, и стряпчие, и дворяне, «и всяких чинов люди по 3 человека в ряд на жеребцах, и на аргамаках, и на конях на добрых... а на лошадях наряд был большой: мундштуки и узды оправные и цепи поводные»¹⁰⁰.
Однако самыми пышными процессиями были традиционные «троицкие походы» - ежегодные царские выезды в Троице-Сергиев монастырь 25 сентября (ст. ст.). За несколько дней до путешествия в монастырь посылался подьячий с извещением «властей» о приезде царя. По селам, находящимся близ дороги, недели за две рассылались чиновники, которые сгоняли крестьян из тех сел и волостей исправлять мосты, делать гати, ставить вехи и т.п. Когда дороги были готовы, по селам, где обычно останавливался во время путешествия царь, «готовили станы», то есть устраивали все для приема царского поезда. Таких остановок по дороге делалось несколько.
Первая остановка была при выезде из Москвы. Здесь царская семья переодевалась в дорожное платье. Вторая - в селе Алексеевской, третья - в Тайнинском, затем - в Мытищах, далее - в Пушкине, Братовщине, Талице и Воздвиженском. На одном из таких выездов, на «троицком походе» 1675 года, происходившем во время пребывания в Москве посольства от императора римского Леопольда, мы и остановимся подробнее.
Описание этого похода оставил секретарь римского посольства Лизек.
«В день выезда в 8 часов утра думный дворянин Василий Федорович Янов с полуторатысячным отрядом пехоты отправился приготовлять путь для царя. Впереди везли пушку, по сторонам которой шли два канонира: один с фитилем на длинной палке, другой - вооруженный саблей и бердышем. «За ними два конюха вели превосходного пегого аргамака головы». Впереди отряда войска ехал сам голова в «богатой, унизанной жемчугом одежде». Оба коня были роскошно убраны. Па них были красные, расшитые золотом и украшенные эмалью чепраки, серебряные удила и «сплетенные из золотых шнуров» поводья. Справа и слева от головы шли стрельцы в красных кафтанах с бердышами, за стрельцами среди двух копейщиков несли знамя; позади шли трубачи и барабанщики. Затем следовало 20 рот стрельцов с самопалами и бердышами, после чего везли царскую «шатерную и столовую казну»; далее шли повозки с платьем, оружием, иконами и предметами царской бани. Повозки сопровождали стрельцы и различного рода мастера: портные, кружевники, оружейники, которые могли понадобиться в походе. Строже всего охранялся возок с постельными принадлежностями, около которого была поставлена специальная стража; здесь особенно боялись всякой «порчи и наговоров». Наряду с возками с имуществом шла также «поборная телега», предназначавшаяся для подношений от окрестных жителей.
«Следующий поезд привел нас в изумление, - пишет Лизек, - впереди ехал конюший (в действительности это был не конюший, так как в то время этого звания уже не существовало, а столповой приказчик. - М.Д.), за ним вели 62 превосходных коня, на которых вся сбруя и попоны горели в золоте и серебре»¹⁰¹.

-302-

Рис. 40. Конь в парадном уборе. XVII век.

Затем вели 12 лошадей, впряженных в царскую карету, покрытых красными попонами; каждую лошадь вели под уздцы два конюха. Далее следовала вторая карета, «ослеплявшая блеском золота и хрусталя». Этим новым поездом управлял ясельничий. «Позади него несли скамейку, обтянутую красным сукном, которую дают под ноги царю, когда он садится на лошадь». Затем ехали 8 всадников, одетых пышнее первых. Это были стряпчие, конюхи, прислуживавшие царю, когда он садился с приступа на лошадь. Среди этих всадников «несли персидские ковры для лошадей, удивительно вытканные серебром и золотом». Каждый ковер несли два человека. Потом ехали стрельцы и два оруженосца с мечами, за ними два боярина и 200 стрельцов с серебряными и золочеными хлыстами, «очищавшие дорогу». Затем в карете ехал царь с наследником и воеводой Долгоруким; по бокам длинными рядами шли копейщики и «секироносцы» (вооруженные бердышами). Около самой кареты толпилось множество бояр, стольников, чашников и других в «золоте и серебре и жемчуге». «Поезд замыкался тремя каретами и толпою слуг». Лизек отмечает большое скопление народа, наблюдавшего царский выезд. В день торжественного выезда царя и особенно в день приезда послов, никто из жителей Москвы и придорожных деревень не имел права оставаться дома, все должны были под угрозой жестокого телесного наказания, «одевшись в чистое платье», выходить на улицу.
Отмечая богатство и красоту конского убранства, иноземные наблюдатели указывают также на «стройность» всей организации церемоний. Их удивление вызывало не только богатство - «неоценные сокровища», но и то, как эти сокровища показывались, и «в походах стройство». Порядок церемониального выезда указан в так называемом «Уряднике Сокольничья пути». Во вступлении к «Уряднику» сказано: «И по его государеву указу никакой бы вещи без благочиния и без устроения упряженного и удивительного не было и чтобы всякой вещи честь и чин и образец писанием предложен был потому: хотя мала вещь, и будет по чину честна, мерна, стройна, благочинна, никто не зазрит, никто не похулит, всякий прославит и удивится, что и самой вещи честь и чин и образец положен по мере. И честь и чин, и образец всякой вещи большой и малый учинен по тому: честь укрепляет и утверждает крепость, урядство же объявляет красоту и удивление»¹⁰².
Вторым видом церемониальных процессий в XVI-XVII веках являются посольские встречи. Со дня прибытия посольства и до дня отъезда Конюшенный приказ обслуживал посла и всю свиту лошадьми, экипажами и конскими уборами. Чины Конюшенного приказа, как уже отмечалось выше, наряду с боярскими детьми и другими служилыми людьми привлекались к охране послов. В виде особой чести послам дарились лучшей породы лошади из царской конюшни с дорогими конскими уборами. В 1518 году навстречу римским цесарским послам Франциску де Кола, Антонию де Конти и Яну фон Турну было послано три иноходца с седлами. Послам от императора Максимилиана II в 1576 году на подхожий стан под Можайск были высланы сани с «санниками» (лошадьми) из «государевой конюшни»¹⁰³.
В 1593 году навстречу Николаю Варкочу, посланнику германского императора, вывели «12 оседланных коней в золотых нашейниках и прекрасной сбруе». У конной свиты, встречавшей посла, многие лошади были также убраны «в золотую парчу и в золотые и серебряные нашейники»¹⁰⁴.
Пышно была организована встреча иранского посла Ассан-бека в Москве в 1640 году, В этой встрече участвовало 5287 человек, в том числе стольники, стряпчие, московские и городовые дворяне, дьяки, подьячие, иноземцы, поместные и кормовые и «иных чинов люди на аргамаках и конех в чугах золотных и бархатных и во всяком цветном платье с саблями и с палаши оправными и с ружьями». У многих на лошадях были «цепи серебряные гремячие и поводные и седла кованые и иные конские наряды». В числе встречающих было 200 человек «конюшенного чину» и 1000 стрельцов «на государевых конюшенных лошадях»¹⁰⁵.

-303-

В день приема у царя посольский выезд также обставлялся весьма пышно. От Красного крыльца до самого Посольского двора стояли по обеим сторонам стрельцы «в цветном платье с ружьями». Посол и его свита ехали на «красиво убранных лошадях» в сопровождении царских чиновников. Впереди несли посольские дары.
После каждого выезда драгоценные конские уборы тщательно проверялись; отмечались даже самые незначительные утраты.
В одном из документов Конюшенного приказа перечисляются утраты на конском убранстве, случившиеся во время «троицкого похода» 1675 года: «Жеребец в гнеде кар, на нем чепрак алтабасной с запоны золотыми, с яхонты червчатыми и с изумруды и от того чепрака в оброне запона - вели Васька Степанов и Петрушка Никитин». Далее перечисляется еще оброн нескольких камней и даже жемчужин. За каждую потерю учинялся жестокий допрос стрельцам, сопровождавшим лошадей ¹⁰⁶.
С начала ХVШ столетия процессии начинают оформляться по западноевропейскому образцу, изменяется в соответствии с этим и характер конского убранства. Указом Анны Иоанновны от 8 мая 1736 года Конюшенную казну велено было передать на хранение в Московскую Оружейную палату: «... Указали мы имеющиеся в Москве казенные наши богатые конские уборы отдать с надлежащею описью в сохранение в Оружейную палату»¹⁰⁷.
С этого времени Конюшенная казна, имевшая столь важное значение в быту XVI-XVII столетий, становится исключительно музейной ценностью и материалом для изучения прошлого.

-304-

Примечания

1. Сборник Русского исторического общества, т. 35. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским, СПБ, 1882, д. № 31, стр. 163-164.
2. Там же, д. № 111, стр. 847.
3. Дополнения к актам историческим (ДАИ), т. 1. д. № 108, СПБ, 1846, стр. 155.
4. ЦГАДА. Архив Оружейной палаты. Столб. № 15038, 1673 г. «Список государевых чинов на Москве и в других городах».
5. Пятинные пошлины - один из древнейших видов дохода с конского хозяйства. Они упоминаются в жалованной грамоте звенигородского князя Юрия Дмитриевича 1404 г. Савва-Сторожевскому монастырю (см. Акты исторические, т. 1, СПБ, 1841, № 15) и в жалованной грамоте вел. кн. Ивана III 1486 г. Троице-Сергиеву монастырю (см. Акты Архе-огр. эксп., т. 1, СПБ 1836, № 118).
6. Архив Оружейной палаты. Столб. № 51383, 1668 г. Наказ сборщикам на конских площадках.
7. ДАИ, т. III, СПБ, 1848, № 25, стр. 100-102.
8. Архив Оружейной палаты. Столб. № 49747. Счетный список денежной казны Конюшенного приказа 1672 г.
9. Архив Оружейной палаты. Столб. № 49822, 1670 г.
10. АМГ, т. I, СПБ, 1890, № 299, стр. 325.
11. АМГ, т. II, СПБ, 1894, № 451.
12. Архив Оружейной палаты. Столб. № 44444, 1674 г.
13. Г. Котошихин. О России в царствование Алексея Михайловича, стр. 92.
14. Там же, стр. 154.
15. ДАИ, т. III, СПБ, 1846, № 3, стр. 3.
16. Архив Оружейной палаты. Столб. № 14629, 1673 г., л. 1.
17. Там же. Столб. № 1459, 1673 г., л. 24.
18. ПСЗ, т. VIII, №6071, 1732 г.
19. Памятники дипломатических сношений древней России с государствами иностранными, т. V, СПБ, 1858, стр. 230.
20. РИБ, т. 2. Отчеты расходов царской казны после разгрома Москвы поляками 1611-1612 гг., № 95, стр. 231-232.
21. Ю. В. Готье. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в., М., 1937, стр. 79.
22. С. Герберштейн. Записки о московитских делах. Перев. А. И. Малеина, СПБ, 1908, стр. 75.
23. М. Денисова. Седло конца XVI в. Сборник Оружейной палаты № 1, М., 1925, стр. 125.
24. Архив Оружейной палаты. Кинга расходная каменьям, жемчугу и всяким узорчатым товарам, 1637 г., № 1025.
25. Там же.
26. Архив Оружейной палаты. Столб. № 3186, 1642 г.
27. В.И. Троицкий. Словарь мастеров художников золотого и серебряного дела, алмазников и сусальников, работавших в Москве при патриаршем дворе XVII в. М., 1914, стр. 81.
28. И.Е. Забелин. Историческое обозрение финифтяного и ценинного дела в России, СПБ, 1853, стр. 53.
29. Опись Конюшенной казны 1706 г., статья «Покровцы», л. 305.
30. Памятники дипломатических сношений, т. V, СПБ, 1858, стр. 233.
31. Опись Конюшенной казны 1706 г., л. 24.
32. Там же, л. 124.
33. Там же.
34. Памятники дипломатических сношений, т. I, СПБ, 1851, стр. 1085.
35. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию, 1636-1638 гг., СПБ, 1906, стр. 46.
36. Бернгард Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г., перевод Иванина, М., 1894, стр. 45.
37. Архив Оружейной палаты. Столб. № 18505, оп. 1680 г.
38. Е.В. Барсов. Роспись всяким вещам, деньгам и запасам, что осталось по смерти боярина Никиты Ивановича Романова. «Чтения в ОИДР», 1887.
39. РИБ, т. 8. Опись движимого имущества гетмана Ивана Самойловича с сыновьями, № 15, 1690 г. Розыскное дело о Федоре Шакловитом, т. IV, СПБ, 1893 (опись пожитков кн. Голицыных 1724 г.).
40. Архив Оружейной палаты. Столб. № 2235.
41. Паве Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века (1652-1655), т. II, в. III, М., 1898, стр. 34.
42. Памятник дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией, т. I, 1890, стр. 135.
43. ЦГАДА. Дела Персидского двора, № 6, 1618-1624, л. 2.
44. Архив Оружейной палаты. Книги. Опись царской казны 7148 (1640) г., № 4.
45. Дела Персидского двора, 1648-1650, № 12, л. 245.
46. С.А. Кологривов. Материалы для истории сношений России с иностранными державами в XVII веке. Вестник археологии и истории, вып. 20, СПБ, 1911, стр. 147-152.

-565-

47. Там же, стр. 144.
48. В 1935 г. ярлык был снят и подклеен в особую тетрадь. Хранится в Оружейной палате.
49. Архив Оружейной палаты. Книга приходная узорчатым товарам 166 (1658) г., № 174.
50. Там же. Книга приходная узорчатым товарам 162 (1654) г., № 162, л. 391.
51. Там же. Столб. № 5235.
52. Опись Конюшенной казны. Статья «Седла» 1706, № 1022.
53. Книга приходная мягкой рухляди 144 (1636) г., № 304.
54. Опись Конюшенной казны 1706 г., кн. № 1022, л. 65.
55. «Чтения в ОИДР», 1902 г., кн. 3, стр. 202.
56. Опись Конюшенной казны 1706 г., л. 57-58.
57. Там же, л. 62. У Кологривова мундштук значится купленным у Дмитрия Константинова. В описании, оценке и дате полное совпадение.
58. ЦГАДА. Опись польских даров XVI-XVII вв., д. № 6, Посольские дела.
59. РИО, т. 137. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством, т. IV. стр. 45.
60. Принадлежность арчака Стефану Янушевичу Мосальскому была установлена профессором В. К. Лукомский на основании экспертизы герба. Князь Стефан Янушевич Мосальский в 1617 году был взят в плен князем Барятинским под Булавицким острогом; в 1643 году упоминается как полковник польских войск.
61. Архив Оружейной палаты. Столб. № 17348.
62. Там же, № 17365.
63. Опись Конюшенной казны 1706 г., № 1022, статья «Седла », № 26.
64. Клеймо было обнаружено при реставрации седла в 1929 году художником-реставратором Оружейной палаты А. Д. Барышниковой.
65. Опись Конюшенной казны 1706 г., л. 423.
66. Там же, л. 442.
67. Там же, л. 416.
68. Там же, л. 414.
69. Там же, л. 400-401.
70. Там же, л. 402-403.
71. Там же, л. 424-425.
72. Там же, л. 429.
73. В.К. Трутовокий. Художественные сокровища России, 1902, № 10.
74. Н. Чарыков. Посольство в Англию дворянина Григория Микулина в 1600-1601 гг., «Древняя и новая Россия», СПБ, 1876, стр. 361-375.
75. Опись Конюшенной казны 1706 г., л. 393-394.
76. Там же, л. 399-100 , 409.
77. Там же, л. 395.
78. Там же, л. 396, 398.
79. Там же, л. 399.
80. Опись Конюшенной казны 1707 г., л. 407.
81. Дела Персидского двора, № 14, л. 270-271.
82. Ф. Миллер. О дворянах. Древности. Труды Моск. археологич. общества., т. XIV 1890, стр. 57.
83. Опись Конюшенной казны 1707 г., л. 445-453.
84. Там ж е, л. 452-453.
85. Адольф Лизек. Сказание о посольстве от императора Римского Леопольда к царю Московскому, СПБ, 1837, стр. 97-98.
86. Павел Алеппсктй. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века (1652-1655 гг.), т. II, 162 (1654) г. в. III, М., 1898,
87. Опись Конюшенной казны 1706 г., л. 376.
88. Архив Оружейной палаты. Столб. №1275, 134 (1626) г.
89. Опись Конюшенной казны 1707 г., л. 431.
90. Там же, л. 435.
91. Там же, л. 430-431.
92. Там же, л. 491.
93. Архив Оружейной палаты. Столб. №5195, 162 (1654) г.
94. Ф. Аделунг. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинения, ч. 1, М.,1864, стр.189-191.
95. Вильям Парри. Проезд через Россию персидского посольства в 1599-1600 годах. Перев. с англ. Соколов, «Чтения в ОИДР», 1899, кн. IV, стр. 8-9.
96. Ф. Аделунг. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинения, ч. 2, М., 1864, стр. 71-72.
97. Дворцовые разряды, т. 3, СПБ, 1852, стр. 241.
98. Там же, стр. 242.
99. Там же, стр. 243.
100. Там же, стр. 254.
101. Адольф Лизек. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда к царю московскому, СПБ, 1837, стр. 97.
102. Собрание писем царя Алексея Михайловича. Приложение к «Уложению Сокольничьего пути», изд. Бартенева, М., 1856.
103. Памятники дипломатических сношений, т. I, СПБ, 1851, стр. 487.
104. Описание путешествия в Москву Николая Варкоча 1593 года. «Чтения в ОИДР», 1874, кн.4.
105. РИБ, т. X, Записная книга Московского стола 1640-1641 гг., стр. 257.
106. Архив Оружейной палаты. Столб. № 15666, 1676 г., л. 1-5, № 17086, л. 3.
107. ПСЗ., т. IX, № 6935.

-566-

Денисова М. М. «Конюшенная казна». Парадное конское убранство XVI-XVII веков

©2014 Китаб Хона Design by styleshout

Вверх | Главная | Новости | Форум | Галерея | Контакты