Курмановский В.С. Сабли из позднесредневековых погребений Кубанской области в собрании отдела археологии ГИМ

Курмановский В.С. Сабли из позднесредневековых погребений Кубанской области в собрании отдела археологии ГИМ // Воинские традиции в археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья. Тула: Куликово поле, 2014. С. 150-162.

Целью настоящей статьи является введение в научный оборот опыта систематизации и первичного анализа сабель из воинских погребений бывшей Кубанской области, хранящихся в собрании отдела археологии ГИМ¹. Археологические памятники, откуда происходят предметы, относятся к золотоордынскому или постзолотордынскому времени, они были исследованы в процессе раскопок в конце XIX в. (преимущественно стараниями Н.И. Веселовского). Крупнейший и наиболее яркий комплекс связан с курганами у ст. Белореченская, в историографии за подобными памятниками северокавказского региона закрепилось название памятников «белореченского типа». Наиболее эффектные находки из раскопок Н.И. Веселовского были отданы в собрание Эрмитажа, в то время как «рядовые» оказались в Историческом музее [Левашова, 1953. С. 165]. Памятники традиционно датируются XIV-XV вв. или же, более широко, XIV—XVII вв. Всего в ходе проведенной работы было рассмотрено 27 целых и фрагментированных сабель. Из них большая часть (18 предметов)² происходят из курганов у ст. Белореченская, 6 — из курганов у ст. Тульская, по 1 из ст. Кужорская и Анапы.
Сабли с территории памятников белореченского типа до настоящего времени остаются сравнительно мало исследованными. Традиционно они рассматриваются в литературе (начиная с авторов раскопок) как некий единый однородный массив. Исследователи отмечают значительную длину клинков, в ряде случаев в качестве характерной черты называется длинный заостренный («штыковидный» или «кинжаловидный») конец клинка, а также различную (прямую или изогнутую к клинку) форму перекрестия [OAK. 1898. С. 8-10; Левашова, 1953. С. 177; Аствацатурян, 1995. С. 28-29; Нагоев, 1981. С. 33-35]. Степень изогнутости клинка определяется как сильная (А. X. Нагоев), либо малая или средняя (Э. Г. Аствацатурян), что, по-видимому, связано со спецификой материала, привычного каждому из исследователей. В. П. Левашова упоминает элементы прибора ножен: наконечники («втоки») и медные обоймы с кольцами, а также зависимость между формой хвостовика (черешка) клинка и перекрестья: сабли с прямым перекрестьем имеют вертикальный, а сабли с изогнутым перекрестьем — изогнутый «в сторону тыльной части клинка» (очевидно, к лезвию — В.К.) хвостовик [Левашова, 1953. С. 177].
В целях облегчения систематизации материала была разработана классификация составных элементов сабель (клинков и перекрестий).
В основу классификации сабельных клинков была положена разработанная ранее классификация клинков сабель XVI—XVII вв. [Курмановский, 2010. С. 15—23]. Специфика материала привела к определенной корректировке последней и выделению некоторых типов и вариантов форм клинков, отсутствовавших в исходной классификации. Основным классифицирующим признаком, также как и для клинков сабель XVI—XVII вв., является форма конца клинка. Типологически определимыми оказались 18 клинков. Общими особенностями практически всех сабельных клинков данного комплекса, как уже отмечалось в литературе, являются большая длина (почти все клинки, сохранившиеся целиком, имеют длину более 1 м); сравнительно небольшая ширина (в пределах 33 мм, часто менее 30 мм), преимущественно усеченно-ромбовидное сечение с ребром, незначительно смещенным к обуху, наличие металлической обоймы под перекрестьем, под которой на пяте клинка сделан прямоугольный вырез.
Тип 1 составляют клинки без конструктивно выделенного расширения в боевой части (елмани) и без конструктивно выделенного колющего острия. Представлены 1 экз. из кургана у ст. Белореченской (инв. №37258, оп. 337, №294). Клинки характеризуются небольшой шириной и малым изгибом и в целом вписываются в вариант 2 типа 1, выделенный для клинков XVI—XVII вв. (сабельные клинки из Оружейной палаты, описанные в 1687 г. как «полосы на черкасское дело» [Курмановский, 2010. С. 16-17], а также клинки сабель, известных прежде всего по польскому материалу как «ордынки» или «чечуги», также «смычки»), однако клинок из Белореченской еще уже и еще менее изогнут. Кроме того, клинок из Белореченской значительно длиннее. Общая длина полосы с хвостовиком составляет 1102 мм, длина собственно клинка 1030 мм, ширина у пяты 24,5 мм, ширина на расстоянии 50 мм от конца 13 мм, кривизна лезвия 26 мм, кривизна обуха 15 мм. У пяты клинок

-----------------------
1. Автор выражает благодарность сотрудникам ГИМ С. С. Зозуле и С. Ю. Каинову за помощь в работе с коллекциями.
2. Всего в Белореченском могильнике сабли обнаружены в 40 погребениях [Левашова, 1953. С. 176].

-150-

имеет пятиугольное сечение (ширина обуха и ребра 6 мм), далее за счет постепенного сужения обуха сечение становится усеченно-ромбическим, и затем собственно ромбическим (обух сходит на нет постепенно и длина обоюдоострого конца в точности не определяется). В области пяты клинка со стороны лезвия и обуха имеется по два уступа, вероятно, предназначенных для крепления обоймы (сама обойма не сохранилась).
Тип 2. Клинки с конструктивно выделенным расширением в прилежащей к концу части (елманью), без конструктивно выделенного колющего конца [Курмановский, 2010. С. 17]. Представлены 1 экземпляром, происходящим из Анапы (инв. №33616, оп. 509, №2). Клинок весьма резко отличен от прочих клинков из рассматриваемого комплекса: он значительно короче (873 мм), относительно широкий (36 мм у пяты) и тонкий (ширина обуха 4 мм). Изгиб клинка также довольно незначителен (кривизна лезвия 36мм, кривизна обуха 15 мм). Длина елмани составляет 280 мм, максимальная ширина 38 мм, ширина клинка на расстоянии 50 мм от конца 23 мм. В сечении клинок представляет собой вытянутый треугольник. Надо полагать, данный клинок не связан с местной традицией клинкового производства и имеет ближневосточное (турецкое, египетское или иранское) происхождение [Курмановский, 2010. С. 24], или же изготовлен под таковым влиянием.
Тип 3. Клинки без расширения (елмани) с конструктивно выделенным колющим концом [Курмановский, 2010. С. 20]. К данному типу относятся 6 клинков. Еще 2 клинка по оформлению сходны с данным типом, однако типоопределяющая часть у них не сохранилась.
Вариант А не имеет аналогий в исследованном материале XVI—XVII вв. К этому варианту принадлежат длинные, массивные клинки с довольно значительным изгибом, приобретающим характерные «ломаные» очертания. Клинок в нижней четверти становится фактически прямым и достаточно резко сужается к концу, однако четко выраженный переход от плоской части к стержневидной отсутствует, таким образом, основополагающие признаки типа 3 ослаблены. К данному варианту относятся 3 клинка (2 из Белореченской (инв. №37258, оп. 337 №275; 972а (1) и 1 из Кужорской (инв. №48479, оп. 510, №6)). К этой же форме примыкает клинок еще одной сабли из Белореченской (инв. №37258, оп. 337, №261), однако плохая сохранность конца не позволяет его в точности классифицировать. Длина целиком сохранившихся клинков 1040—1110 мм, ширина у пяты 32—35,3 мм, ширина на расстоянии 50 мм от конца 9—11 мм, кривизна лезвия 85—93 мм, кривизна обуха 80—82 мм, максимальная кривизна клинка несколько смещена к острию. Все клинки имеют усеченно-ромбическое (со слегка выпуклыми сторонами) сечение, по мере приближения к острию постепенно переходящее в собственно ромбическое. Ширина обуха даже у пяты клинка не превышает 2—3 мм, ширина ребра клинка при этом составляет 6—8 мм.
Вариант 1. К данному варианту относятся клинки с более четко выраженным колющим концом, откованным в длинный стержень, часто в сечении близкий к квадрату, на переходе от плоской части к стержневидной контур клинка может приобретать вогнутые очертания. Представлены 3 экземплярами (1 сохранившийся полностью, 1 — отсутствует конец клинка, 1 — сохранился конец клинка). У четвертого образца типоопределяющая часть отсутствует, однако пропорции и сечение позволяют отнести его именно к данному варианту. Целиком сохранившийся образец, а также образец с сохранившимся концом происходят из станицы Тульская (инв. №42402, оп. 335, №153 и 154), третий образец — из Белореченской (инв. №37258, оп. 337, № 967—968)³. Длина клинка у целиком сохранившегося экземпляра составляет 1135 мм, образца с обломанным концом — 927 мм, ширина клинков у пяты 30—33 мм, ширина клинков на расстоянии 50 мм от конца 6,5—9 мм, кривизна лезвия 104 мм (полностью сохранившийся образец), 60 мм (образец с обломанным концом), кривизна обуха соответственно 86 и 55 мм. Два клинка имеют усеченно-ромбическое сечение, в обоюдоострой части переходящее в ромбическое (конец обуха четко не читается), сечение конца клинка близко к квадратному. Третий клинок имеет подтрегольное сечение со слабовыпуклыми сторонами и широким (8 мм) обухом, в обоюдоострой части линзовидное со сла-бовыраженным ребром, к концу клинка переходящее в неправильный высокий ромб. На поверхности клинка читаются два узких дола. Клинок четвертой сабли, происходящей из Белореченской, сходной по оправе с предыдущей, но не имеющей типоопределяющих признаков (инв. №37258, оп. 337, №295), имеет подтреугольное сечение с широким обухом (7,5 мм) и тремя долами — одним широким (5 мм) вдоль обуха и двумя узкими (1,5—2 мм) на каждой стороне. На полностью сохранившемся клинке из Тульской имеется обойма. Клинок из Белореченской № 967—968 (с обломанным концом), а также сходный с ним клинок с долами обойм не имеют.
Эти клинки находят близкие аналогии в материале XVII в., в частности из собрания Оружейной палаты. В Описи 1687 г. такие клинки характеризуются как «полосы штыком», в некоторых случаях указывается на «черкасской выков» [Курмановский, 2010. С. 20]. На многих из них имеется по 2—3 узких дола на каждой стороне. Крупные массивные клинки с усеченно-ромбовидным сечением и большим изгибом, близкие к варианту А, вероятно, являются более ранними.
Тип А. Не находит аналогии в исследованном материале XVI—XVII вв. Сочетает в себе признаки клинков 1 и 3 типов. Клинки имеют узкий заостренный конец, однако сужение к нему носит плавный характер, утолщение клинка на конце также не про-

-----------------------
3. Данный клинок был собран из нескольких фрагментов, числящихся в описи под отдельными номерами, С. Ю. Каиновым.

-151-

слеживается. Клинки характеризуются плавным умеренным изгибом. Этот тип является численно преобладающим. К нему принадлежат 9 клинков (инв. №37258, оп. 337, №276, 277, 288, 972а(2); инв. №48479, оп. 500, №162, 163 (ст. Белореченская); инв. №42402, оп. 335, №150, 155, 156 (ст. Тульская)). Еще 2 клинка (инв. №37258, оп. 337, №296 (ст. Белореченская); инв. №42402, оп. 335, №157 (ст. Тульская)) сходны с данным типом по особенностям оформления, однако типоопределяющая часть у них отсутствует. Длина двух клинков, сохранившихся полностью, составляет соответственно 1025 и 1060 мм, один из клинков с обломанным кончиком имеет длину 1065 мм. Ширина клинков у пяты 25—33 мм (по возможности учитывается ширина клинка за пределами выреза под обойму), ширина на расстоянии 50 мм от конца у целиком сохранившихся образцов соответственно 9 и 15 мм, кривизна лезвия колеблется в пределах 42—72 мм, кривизна обуха 30—68 мм. Все типологически определимые клинки имеют усеченно-ромбическое сечение, в обоюдоострой части переходящее в собственно ромбическое, длина обоюдоострого конца там, где его удается проследить, колеблется в пределах 125—245 мм. Из близких типологически неопределимых клинков один (оп. 337, №296) имеет треугольное, другой — пятиугольное сечение. Толщина клинка и разница в ширине ребра и обуха в среднем несколько меньше, чем у клинков варианта А типа 3. На 2 клинках на лицевой стороне прослеживается по одному узкому долу. Аналогичный односторонний дол имеется на одном из типологически неопределимых клинков. У большинства клинков на пяте наварена металлическая обойма. На 3 клинках (из них один типологически неопределимый) имеется прямоугольный вырез под обойму, но сама обойма утрачена. Лишь один типологически неопределимый клинок (оп. 337, №296) не обнаруживает ни следов обоймы, ни выреза (возможно, это связано с плохой сохранностью).
Перекрестья прослежены на 18 предметах. Выделяются два типа перекрестий, различающихся между собой конфигурацией и некоторыми особенностями конструкции. Перекрестья обоих типов имеют срединные вертикальные отростки.
К типу 1 относятся перекрестья с опущенными к клинку концами. Концы перекрестья ассиметричны — конец, обращенный к обуху клинка, короче обращенного к лезвию, причем эта асимметрия является результатом изначального замысла, а не небрежности исполнения. Образующие могут быть прямыми или изогнутыми. Завершения перекрестий расплющены и имеют ромбовидные или под-квадратные очертания. Вертикальные отростки, как правило, сравнительно короткие и широкие, треугольных очертаний. Отверстия в верхней и нижней (обращенных к рукояти и клинку) частях перекрестья имеют примерно одинаковые форму и размеры (или же верхние незначительно меньше), что говорит об узких ножнах и широкой уплощенной рукояти. Фиксация перекрестья на плечиках клинка обеспечивалась небольшим ребром в середине его внутренней части. Таких перекрестий насчитывается 10 экз. Все перекрестья — железные. Длина перекрестий составляет 75—109 мм, высота 28—50 мм, размеры отверстия 33—42x15—19 мм. Подобные перекрестья достаточно хорошо известны по восточноевропейским, в особенности северокавказским, материалам золотоордынского времени. В комплексе восточноевропейских кочевнических сабель, рассмотренных в работе А. В. Евглевского и Т.М. Потемкиной, встречены 2 экземпляра подобных перекрестий, одно из которых происходит из датированного погребения Роди-оновка 3/1 в Приазовье, относящегося ко второй половине XIV в. [Евглевский, Потемкина, 2000. Рис. 4 (12, 13). С. 131, 175]. Сабля с аналогичным перекрестьем происходит из воинского погребения с монетами золотоордынского хана Пулада 1407— 1410 гг. у с. Верхний Алкун (Ингушетия) [Чахки-ев, Нарожный, 1990. Рис. 2].
К типу 2 принадлежат прямые симметричные перекрестья (8 экз.). Все они имеют простые стержневидные образующие, как правило, слегка расширяющиеся к концам и завершенные прямым срезом, без выделенных завершений. Вертикальные отростки длиннее и уже, чем у перекрестий 1-го типа, и имеют вогнутые образующие. Отверстия в верхней части перекрестий существенно меньше нижних отверстий и имеют округлую, а не продолговатую форму, что говорит о том, что диаметр нижней части рукояти значительно меньше ширины устья ножен. Изучение образцов сабель XVI—XVII вв. в музейных собраниях показывает, что в этом случае основание рукояти, входившее в отверстие перекрестья, было отделено от ее основной части упором. Сабли с перекрестьями 1-го типа, по-видимому, не имели такой конструкции. Внутри данного типа выделяются два варианта. К варианту 1 принадлежат более короткие и массивные, к варианту 2 — более длинные, тонкие и легкие перекрестья.
Перекрестья, принадлежащие к варианту 1 данного типа, встречены на 4 саблях (инв. №37258, оп. 337, №261, 275; 972а (1), инв. №48479, оп. 510, №6). Все перекрестья изготовлены из железа. Длина этих перекрестий составляет 82—112 мм, высота 47—70 мм. Концы перекрестья на срезе имеют форму восьмиугольников поперечником 14—17 мм. Размеры верхнего отверстия (удалось измерить на одном перекрестье) 32x26 мм, размеры нижних отверстий 41—48x18—22 мм. По форме, размерам и пропорции данные перекрестья близки к перекрестьям турецких и мамлюкских сабель и мечей (палашей) XV - начала XVI в. [Alexander, 2004. Cat. №5-8, 10-20].
Вариант 2 перекрестий 2-го типа представлен также 4 экземплярами (инв. №37258, оп. 337, №294, 295, 967; инв. №33616, оп. 509, №2). Из них 3 экземпляра железные, 1 — из медного сплава (оп. 335, №967). Длина перекрестий колеблется в пределах 132—173 мм, высота 58—94 мм, размеры верхнего отверстия 23—31x19—20 мм, нижнего 38—54x19—20 мм. Несколько отличается от прочих перекрестье сабли из Анапы (оп. 509, №2): оно длиннее (173 мм при длине остальных 132—142 мм) и не имеет расширений и

-152-

расплющенных площадок на концах. Прочие перекрестья расширяются к концам и образуют на их срезе продолговатые площадки шестиугольной или скругленно-прямоугольной формы размерами 13—18x8—12 мм. Перекрестья подобной формы и размеров широко распространены на восточных и восточноевропейских саблях XVI — середины XVII в. Есть основания полагать, что простые стержневидные перекрестья без выделенных завершений были характерны для так называемой черкасской традиции выкова.
Об органических рукоятях сабель сложно сказать что-либо определенное, помимо вышеописанных особенностей, определяемых по конструкции перекрестья. Лишь на нескольких образцах сохранились части деревянных рукоятей. Во всех этих случаях видно, что рукоять выполнена из цельного куска дерева, набитого на хвостовик клинка. В трех случаях (2 сабли из Белореченской — инв. №37258, оп. 337, №295, 972а-1; сабля из Кужорской — инв. №48479, оп. 510, №6) на них прослежена обтяжка «ящером» — кожей акулы или ската. По форме хвостовика можно также судить о наличии или отсутствии наклона рукояти к лезвию клинка, ее прямой или изогнутой форме. На одной из сабель из Белореченской (оп. 337, №295, на ней также имеются остатки ножен с железной обоймицей) остатки деревянной рукояти со следами обтяжки «ящером» сохранились на длину до 70 мм. Рукоять прямая, почти без наклона к лезвию, в сечении представляет собой уплощенный восьмигранник. Восьмигранное сечение типично для рукоятей «восточных» сабель XV—XVII вв. Обтяжка рукояти «ящером» наиболее характерна для так называемых сабель «ордынок» или «чечуг» XVII—XVIII вв. [Квасневич, 2005. С. 34—35]. Аналогичная деталь встречается на саблях «на черкасское дело» в русских документальных источниках. Так, в августе 1670 г. Еремею Пашкову, направляемому воеводой в Тамбов, была выдана из Оружейной палаты «сабля, полоса булатная, ножны покрыты гзом черным, крыж покрыт ящуром белым, оправа на ножнах медная на чер-каское дело» [РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 12939. Л. 2]. В сохранившейся описи конфискованного в 1690 г. у князей В. В. и А. В. Голицыных имущества также фигурирует сабля «на черкасское дело» с «череном», покрытым «ящуром» [РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Е.х. 938. Л. 21].
На большинстве клинков имеется наваренная под перекрестьем железная обойма прямоугольных или же более сложных очертаний. Под ней со стороны лезвия клинка находился небольшой прямоугольный вырез.
На многих саблях имеются следы деревянных ножен. О конструкции металлической оправы ножен и их покрытии можно определенно говорить только для двух образцов из Белореченской (инв. №37258, оп. 337, №295, 967-968). Металлическая оправа ножен в обоих случаях сходна по конструкции и выполнена из одного материала с перекрестьем (в одном случае — из железа, в другом — из медного сплава). Она представлена обоймицами сложной конструкции (на одном образце сохранилась одна, на другом — две обоймицы), состоящими из крупной изогнутой фигурной пластины, расположенного на ножнах со стороны обуха клинка, в средней части которой заклепкой крепилось кольцо для ремня портупеи, расположенное на внутренней стороне ножен, прямоугольного щитка на внешней стороне ножен (на клинке с медной оправой, он V-образно изогнут, что говорит о наличии ребра на внешней поверхности ножен) и охватывающего их пояска, которому на внешней стороне ножен придана выпуклая форма. Аналогичная конструкция обоймиц известна на ряде сабель XVII в., в частности на так называемых ордынках и близких к ним по оформлению оправы саблях со штыковидным концом клинка. Кроме того, в комплект сабли №967— 968 с медной оправой входит предмет из медного сплава в форме втулки длиной 30 и поперечником 38 мм, с ребром на внешней стороне. Он мог быть наконечником ножен, однако в данном случае странным выглядит большой поперечный размер и отсутствие дна, или же мог охватывать ножны в их средней части. На оборотной стороне ножен у обеих сабель прослеживаются остатки бересты. Обтяжка оборотной стороны ножен берестой также типична для «ордынок» и близких к ним сабель [Квасневич, 2005. С. 34—35]. Многочисленные указания на изготовление и бытование в России сабель «с медною оправою на черкасское дело» встречаются в столбцах Оружейной палаты 1660-х - 1670-х гг. [РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 9036. Л. 4; Е.х. 9818. Л. 2-3; Е.х. 10089. Л. 2.; Е.х. 11295. Л. 1; Е.х. 15161 и др.]. На одном экземпляре (сабля из ст. Кужорская — инв. №48479, оп. 510, №6) на ножнах прослежены остатки «ящера».
Устойчивые сочетания форм клинка, перекрестья и других деталей позволяют выделить несколько типов сабель. Типологически определимыми оказались 23 предмета.
Тип 1 составляют сабли с клинком типа А и перекрестьем 1-го типа. Рукояти сабель, судя по форме хвостовиков, были практически прямыми, уплощенно-овальными в сечении и, как правило, имели выраженный наклон к лезвию. Фактически обязательно наличие обоймы на клинке. Конструкция оправы ножен и обтяжка рукоятей не прослеживаются. Данный тип наиболее широко представлен в рассмотренном комплексе (13 экземпляров).
Тип 2 представлен саблями с клинком варианта А типа 3 и перекрестьем варианта 1 2-го типа. На клинке также имеется обойма. Наклон рукояти к лезвию менее заметен, чем у 1-го типа или же вообще отсутствует. При этом рукоять может иметь слегка изогнутую форму. Конструкция оправы ножен неизвестна, на рукояти и ножнах встречается покрытие «ящером». Представлен 4 экземплярами из Белореченской и Кужорской (инв. №37258, оп. 337, №261, 275, 972а (1); инв. №48479, оп. 510, №6).
Тип 3 характеризуется клинком типа 1 и перекрестьем 2-го варианта 2-го типа. Представлен 1

-153-

экземпляром из Белореченской (инв. № 37258, оп. 337, №294).
Тип 4 также представлен 1 экземпляром из Анапы (инв. №33616, оп. 509, №2), имеет клинок типа 2 и перекрестье 2-го варианта 2-го типа. Обойма на клинке отсутствует. Хвостовик клинка имеет выраженный наклон к лезвию. Детали оформления рукояти и ножен не прослеживаются.
Тип 5 имеет клинок варианта 1 типа 3 и перекрестья варианта 2 типа 2. Наличие обоймы, как правило, не характерно, основание рукояти без выраженного наклона к лезвию, встречены восьмигранное сечение рукояти, ее покрытие «ящером», обтяжка оборотной стороны ножен берестой, оправа ножен характерной формы, использование в оправе как железа, так и медного сплава. К данному типу можно отнести 4 предмета из Белореченской и Тульской (инв. №37258, оп. 337, №295, 967-968; инв. №42402, оп. 335, №153, 154).
Анализ выявленных типов позволяет выделить определенные группы сабель, для которых представляется возможным выстроить определенную относительную хронологию бытования и попытаться в общих чертах определить предполагаемые абсолютные хронологические рамки.
Группа 1, условно определяемая как «сабли с изогнутым перекрестьем», представлена одним типом 1. Она, предположительно, является наиболее ранней в рассмотренном комплексе. Эти сабли фактически полностью аналогичны саблям группы VIII, выделенной в работе У. Ю. Кочкарова и датируемой автором XIII—XIV и частично XV вв. [Кочкаров, 2008. С. 36. Табл. XX]. Представляется возможным определить верхнюю дату бытования подобных сабель первой половиной XV столетия.
Группа 2, также представленная единственным типом 2, является хронологически более поздней и может быть охарактеризована как «сабли с коротким прямым перекрестьем». Она может быть гипотетически датирована XV—XVI вв.
Группа 3 может быть определена как «сабли с длинным прямым перекрестьем». Эта группа объединяет сабли 3, 4 и 5 типов. По довольно многочисленным аналогиям бытование этой группы может быть датировано XVI—XVII вв. При этом отдельные образцы сабель из этой группы можно отнести к более узким временным отрезкам. Так, сабля из Анапы, находящая ближневосточные (турецкие и египетские, а отчасти и иранские) аналогии, по сочетанию характерного длинного перекрестья и слабоизогнутого клинка, являющегося в данном случае архаичным признаком, может быть довольно уверенно датирована XVI в. К этому же времени могут быть отнесены сабли из Белореченской (тип 3) и Тульской (тип 5), имеющие архаичное сечение в форме скошенного ромба, а сабля из Тульской — также обойму на клинке. Более поздним временем — XVII в., вероятно, могут быть датированы сабли из Белореченской с характерной оправой ножен.
Проведенная работа выявила типологическую неоднородность сабель из Белореченского могильника и сходных с ним памятников данного региона, а также позволила сделать вывод о разновременности погребений этих могильников. Безусловно, четкое определение даты того или иного захоронения может быть достигнуто лишь при тщательном анализе всего погребального инвентаря, однако возможности сабель как таковых в качестве датирующего материала позволяют определенным образом очертить рамки датировки. Кроме того, исследованный материал проливает свет на некоторые вопросы эволюции сабли в северокавказском, шире — в восточноевропейском регионе, а также более наглядно говорит в пользу северокавказского происхождения некоторых форм сабель, распространенных в Восточной и Центральной Европе, в частности, так называемых ордынок, широко распространившихся во второй половине XVII в. Наиболее существенным событием в этом процессе явилось распространение взамен специфических «золотоордынских» (характерных для сабель 1-й группы) условно «восточных», сходных с позднесредневековыми турецкими, иранскими и египетскими, форм сабельных эфесов (перекрестий 2-го типа и специфичных для них рукоятей) при сохранении определенной преемственности в форме клинка, предположительно имевшее место в XV в. Позднейшие 2-я и 3-я группы сабель не имеют между собой принципиальных конструктивных отличий (вероятно, в дальнейшем между ними могут быть выявлены переходные формы) и, надо полагать, несмотря на наличие среди них отдельных инородных форм, таких как сабля из Анапы, демонстрируют прямую преемственность традиций производства клинкового оружия.

-154-

Литература
1. Аствацатурян Э. Г. Оружие народов Кавказа. Москва; Нальчик, 1995.
2. Евглевский А.В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли // Степи Европы в эпоху Средневековья. Донецк, 2000. С. 117-178.
3. Квасневич В. Польские сабли. Спб., 2005.
4. Кочкаров У. Ю. Вооружение воинов северо-западного Предкавказья VIII-XIV вв. (оружие ближнего боя). М, 2008.
5. Курмановский B.C. Сабельные клинки в России XVI—XVII вв.: морфология и конструктивные особенности. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к.и.н. М., 2010.
6. Левашова В. П. Белореченские курганы // Археологический сборник. Труды ГИМ. Вып. XXII. М., 1953. С. 164-213.
7. Нагоев А.Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего Средневековья. Нальчик, 1981.
8. Чахкиев Д. Ю. Нарожный Е. И. Погребение знатного горского воина начала XV в. из селения Верхний Алкун (Горная Ингушетия) // Военное дело древнего и средневекового населения Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1990. С. 129-140.
9. Отчеты Императорской археологической комиссии за 1896 г. Спб., 1898.
10. Alexander D. Pisanello's hat. The costume and weapons depicted in Pisanello's medal for John VIII Paleologus. A discussion of the saber and related weapons. // Gladius XXIV, 2004, pp. 135-186.

Архивные источники
1. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ex. 9036.
2. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ex. 9818.
3. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 10089.
4. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 11295.
5. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 15161.
6. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Е.х. 12939.
7. РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Е.х. 938

-155-

Рис. 1. Типология клинков